LITMIR.BIZ

Скачать книгу

Чыбагалаха тяжел и каменист. Снова лошади сбивают ноги. Теперь каждый жадно смотрит на мох, не найдется ли потерянная подкова, чтобы можно было отсрочить гибель своего коня. А как вначале смеялись якуты, когда я соскакивал с седла в болотах Томпо, чтобы подобрать подкову! Когда мимо проходит караван, я тревожно смотрю на ноги: у какого коня еще свалились подковы и какой начинает хромать. Яков всегда первый кричит: «Начальник, боккот нет!»

      С высокого перевала видны снова снежные цепи: на востоке, западе, на юге и севере. На севере в дымке – какой-то новый хребет. Когда же они кончатся?

      По мрачному ущелью небольшой речки опускаемся к Мюреле. Это самый крупный приток Чыбагалаха.

      На спуске встречаем первого человека после 200 километров пути: вблизи речки стоит чум бедняка эвена. Семья его состоит из семи человек. Им принадлежит всего семь оленей и две или три собаки. Эвен с сыном приезжает к нам верхом, сидя, согнувшись в комок, на передних лопатках оленя; у оленя маленькое седло в виде двух подушечек лежит прямо на лопатках и стремян нет. С любопытством эвены рассматривают людей, лошадей и палатки. Наш приезд для них так же необычен, как падение метеорита: они в первый раз видят русских. Отец только раз в жизни ездил в Оймякон и, кроме маленького участка верховьев Мюреле, ничего не знает.

      У него трудно что-либо узнать про дорогу.

      – Как пройти на Чыбагалах?

      – Какой Чыбагалах? Не знаю, где это.

      – Ну, а куда эта река, Мюреле, течет?

      – Далеко течет. Узкое ущелье, потом выходит опять на широкое место. В Индигирку течет.

      – Прямо в Индигирку или в Чыбагалах?

      – Не знаю, сам не видел, люди не говорили. Вот здесь, у себя, знаю, какие реки. Налево кверху Дядя, потом Дися. А Чыбагалаха нет…

      По мере того как мы идем, Чыбагалах отодвигается все дальше на север.

      Но и в географических познаниях Мичики неожиданно сказывается пробел: он дальше дороги не знает. В Чыбагалах он заезжал снизу, от Момы, и на Мюреле никогда не бывал. Однако это его не смущает: как не доехать, если есть след – «суол»! От его храбрости мне делается немного жутко: идти с караваном из сорока истощенных и хромых лошадей – это не то, что проехать налегке на свежей и жирной лошади. Я спрашиваю Мичику:

      – Сколько до Чыбагалаха?

      – Кёсов двадцать, может, и больше.

      – Пройдем ли по Мюреле, говорят, очень тяжелые броды?

      – Что ж, обойдем как-нибудь.

      Вообще ничего страшного для него нет.

      Ущелье Мюреле самое суровое из всех виденных нами до сих пор. За рекой высится новая цепь – гранитная, с рядами вершин, похожих на страшные башни и зубцы. Я стараюсь между ними узнать «коровье вымя» – дойдем же мы до него наконец! Но эти острые вершины похожи не на вымя, а скорее на рога.

      Над глубоким и мрачным ущельем реки нависли тучи, и зубцы утесов открываются сквозь них лишь иногда.

      Внизу ползет наш измученный караван. Тропа то и дело выходит на галечники, по которым то одна, то другая лошадь скачет

Скачать книгу