Скачать книгу

расчесывала волосы удивительно долго, словно исполняла какой-то древний, священный обряд. Впрочем, так оно и было – ибо какой ритуал может быть древнее и прекраснее…

      Он вспомнил, как в академии, на занятиях по немецкому языку, они читали Гейне.

      Ich weis nicht, was soll es bedeuten…

      Он сам удивился, что в памяти сохранилась немецкая строчка, и начал припоминать перевод.

      …Над страшною высотою

      Над Рейном навис утес,

      Сражает пловцов красотою

      Там дева в золоте кос.

      Расчесывает гребнем

      И дивную песню поет,

      И, завороженный пеньем,

      На камни певец плывет…[1]

      Он чувствовал себя этим пловцом, забывшим обо всем на свете, не замечающим торчащих из воды острых камней, коварных отмелей и бурунов, пловцом, для которого весь мир сошелся в одну точку, в одно крошечное оконце, через которое он может любоваться волосами цвета майского меда…

      Он готов был стоять здесь вечно, не сводя с нее глаз, любуясь тем, как она расчесывает волосы, но остальные участники ежевечернего ритуала не разделяли его желания.

      Сперва пудель начал скулить и дергать поводок.

      С пуделем он разобрался просто – пнул его ногой, вложив в этот удар все раздражение, всю свою неутолимую тоску.

      Пес обиженно взвизгнул, отскочил к стене и затих, но поэзия мгновения была уже безнадежно испорчена.

      Но хуже было другое – она закончила расчесывать волосы и ушла от окна.

      Он вздохнул.

      То главное, что придавало смысл его жизни, то, чем он жил с утра до вечера, закончилось – и нужно было возвращаться к тусклым будням, к унылым повседневным делам. Что там велела купить жена? Кажется, молоко?

      Чего только он не отдал бы за то, чтобы обладать ею, этой женщиной с волосами медового цвета! Чего только не отдал бы! Он пошел бы ради нее на любое преступление…

      Он нехотя отошел от окна, дернул за поводок.

      Пудель обиженно тявкнул и поплелся следом, бросив на хозяина неприязненный взгляд. В этом взгляде читалось: если бы я только мог говорить, все рассказал бы хозяйке!

      – Если бы! – передразнил его мужчина и для профилактики стегнул поводком.

      Пудель взвизгнул – не столько от боли, сколько от несправедливости – и послушно засеменил за хозяином.

      Они выбрались с чердака на лестницу.

      Мужчина повесил на место замок и пошел прочь, мечтая о завтрашнем дне.

      – Ты купил молока? – раздался из кухни голос жены, едва он вошел в квартиру.

      – В магазине не было молока! – ответил он, с трудом скрывая раздражение.

      Жена ничего не ответила.

      Он разделся и пошел в ванную. Нужно было ложиться спать, чтобы встать утром, прожить серый, тусклый, унылый, бесконечный день, скрашиваемый только одной мыслью, только одним ожиданием: вечером он возьмет собаку и снова пойдет на тот захламленный чердак. Чтобы простоять несколько минут у окна, глядя, как ее золотые волосы текут сквозь

Скачать книгу


<p>1</p>

Перевод А. Танкова.