LITMIR.BIZ

Скачать книгу

было. И я все рассказывала в смешных красках. Как мы любили болтать, шутить и давиться от хохота, закрывая друг другу рты руками, чтобы не нарушить ночную тишину.

      Осторожно приоткрыла ее дверь. Горел только ночник на ее тумбочке. Таня лежала в постели, а рядом с ней сидел Анатолий. Он был в одних джинсах, с голым торсом.

      Видно, только вышел из ванной и почему-то решил к ней войти, возможно, ей что-то понадобилось. Или она позвала.

      Все нормально: он не мог оставить ребенка, если тому стало страшно или одиноко. Но я не постыдилась задержаться на пороге, почти не дыша, и понаблюдать за ними.

      Он гладил Танину руку, потом провел рукой по ее волосам, прижал к шее, щеке, губам. Да, так утешают, успокаивают. Но он молчал!

      Вот в чем беда.

      Прикосновения очень важны в контакте с переживающим ребенком, но необходимы и так естественны слова.

      Он педагог, он это знает. А Таня ориентирована на разговор, общение. Ее утешить можно только так.

      И все же дело было не только в этом.

      Дело было во взгляде, с которым оглянулся на меня Анатолий. То был взгляд человека, который не просто не хотел бы, чтобы его застали в очень двусмысленный момент.

      Это был взгляд того, кого вырвали из глубокого, бессознательного провала в томительную и тайную глубину. Так мне показалось тогда.

      Я сразу отвела взгляд, потому что не могла смотреть на его лицо.

      Он быстро прошел мимо меня, ничего не объяснил нормально, как должен был: «Таня боялась», «Тане стало грустно», «Таня захотела пить», «у нее что-то заболело».

      Это сделала доченька:

      – Ита! Наконец! Я тебя ждала, потом уснула, и мне приснилось, что я лечу с обрыва. Я кричала, звала тебя. Пришел Толя.

      Да, она называла его Толей. Не «папой» же.

      Дальше все было как обычно.

      Я была в ударе. Описала своих подруг в их брачной холере смешнее, чем раньше. Ушла на рассвете, когда Таня уснула и засопела, как младенец.

      Анатолий тоже спал, когда я легла рядом.

      Точнее, хотел, чтобы я так подумала.

      С того момента я пошла по самой опасной тропе.

      На счастливом неведении был поставлен крест. Над доверием, над уверенностью опускалась могильная плита.

      Я следила, я затаилась, как бессонный, маниакальный охотник. Не только за ним. Самым главным было выражение лица и глаз дочери. Правда может быть только там.

      Но Таня была по-прежнему безмятежной, довольной или грустной по своим, девчоночьим, причинам.

      Но я знала, какими усилиями сама добивалась этого сознания внутренней защищенности, доверчивости и добродушия.

      Я, человек с очень сложным характером, хотела, чтобы Таня не знала моих сомнений, подозрений и обвинений по отношению к остальным людям.

      Это лишняя тяжесть, это невозможность безразличного покоя и ликования от самого факта существования.

      Никогда и ничего я не хотела так сильно, как покоя и радости своему ребенку. Она и усвоила, что пока я рядом, у нее все может быть только хорошо.

      И мне не было стыдно рассматривать незаметно

Скачать книгу