ТОП просматриваемых книг сайта:
Сны, цветы и животные. Нина Пипари
Читать онлайн.Название Сны, цветы и животные
Год выпуска 2018
isbn
Автор произведения Нина Пипари
Издательство ЛитРес: Самиздат
Я бегу от не-жизни самыми легальными способами: сновидениями в первую очередь. Сны и будни – это как полнометражное авторское (иногда даже культовое) кино и сериалы (неважно какие: бразильские или мудрёные). Кино – это каждый раз «ах», это история без продолжения. В общем, сны – это хорошее кино, пропалывающее один и тот же сериал, который почему-то именуется жизнью.
Одних заносит в чужие сны, другие просыпаются в посторонней яви, и иногда это оживляет, иногда – это мука длиной в эту чужеродную явь. А третьи жить начинают только после смерти.
Животные и цветы – это отдельная история и уж точно не из мёртвого царства не-жизни. И не удивительно, что они совершенно к нам равнодушны и, может быть, брезгливы. Уж больно от нас разит мертвечиной.
Вдохновившись первыми, вторыми и третьими, я написала рассказы. Выяснилось, что они отлично укладываются в сборник «Сны, цветы и животные».
Между ними – немного бегства от жизни. И, конечно, смерть как одновременно последний рубеж не-жизни и последнее же средство от неё.
Огненный цветок
Я индеец. Не по национальности – а просто. Сколько помню, меня всегда так называли. Да и вы бы меня так назвали, возможно, это показалось бы вам даже забавным. Может быть, вы даже захотели бы рассказать об этом своим друзьям в баре. Но это неважно. Сегодня случилось то, чего я ждал всю свою жизнь.
Я работаю в цветочном магазине. Всего пять слов – но для меня в них кроется смысл мироздания. Иногда я повторяю эти слова просто так, про себя, поливая гордое, неприступное алое или переставляя к свету привередливую орхидею. Почему нет? В них больше смысла, чем во всей болтовне наших продавщиц.
Сначала меня не хотели брать сюда. «Чего доброго цветы от такой красоты завянут», – пошутила заведующая, мясистый тюльпан, когда я пришел сюда наниматься. Но я стоял на своем, и меня взяли.
На самом деле, я работаю в волшебном Саду, просто никто об этом не знает. Но прежде чем вы это поймете, я расскажу вам секрет.
Все женщины похожи на цветы, они и есть цветы. Вернее, цветок растет у них внутри – у каждой свой – только они об этом не знают. Едва они входят в Сад, я тут же могу узнать их по запаху: нежный крокус, благородная лилия или подзаборная ромашка. Каждая по-своему хороша. Почему они приходят в Сад? Думаю, их приводит их цветок, когда хочет ненадолго оказаться в безопасном месте, прийти в себя.
Ещё по их аромату я безошибочно понимаю, счастливы они или нет. Женщина стареет, когда увядает цветок внутри неё. Его аромат, такой отчетливый, начинает терять свой контур, расплывается, сливается с другими, растворяется в общем запахе. Как звуки сливаются в общий гул. Вот и наши продавщицы – когда-то это были два нежных крокуса и один дородный гиацинт – но это в прошлом, аромат расплылся. А когда они ссорятся, его почти нет.
Так вот женщины. Они приходят сюда и всегда покупают то, что им советуют наши продавщицы и что им совершенно не подходит. Почему я никогда не говорю им об этом, почему никогда не посоветую нужный цветок? Думаю, они бы приняли меня за дурачка.
***
Иногда я не возвращаюсь домой и до рассвета брожу по Саду, пока ещё спят попугаи и крикливые канарейки. Пока здесь царит тишина, пока нет ни единого запаха. Лишь напряженная тьма, которая затем сменяется душным серым полумраком и, наконец, разрывается ярким, золотым рассветом. И вот в эти предутренние часы я вдруг ясно понимаю, что весь мир – это Сад. Я отчетливо вижу, как расправляет нежные лепестки цветок в каждой женщине, как все вокруг неё наполняется неземным благоуханием – и так хочется мне сохранить их такими. Для них и для всех нас. Для мира.
Но сохранить их нельзя. Каждый день, едва проснувшись, они принимаются разрушать свой цветок – и от этого мне хочется разрушить этот мир. Просто потому, что так не должно быть. Потому, что видеть это невыносимо больно. В такие минуты мир и Сад, цветы в Саду и цветы в женщинах – всё спутывается. И, кажется, достаточно уничтожить Сад, чтобы мир исчез.
Прямо сейчас, пока цветы ещё спят и не чувствуют боли.
Но приходит утро, начинается рабочий день и всё продолжается заново. За дневной суетой притупляется боль, и до следующей ночи я откладываю свой замысел.
Но сегодня всё изменилось.
***
Забыл сказать, почему я индеец. Это из-за моего лица, «лишённого всяческого выражения», как сказала одна воспитательница, уже не помню, где и зачем. Так и пошло. В детском саду и в школе – все звали меня индейцем. Особое удовольствие дразнить меня доставляло моим одноклассницам – хрупким, большеглазым фиалкам. Так называла меня мама, когда её сердило мое «вечное молчание».
В Саду меня тоже так звали. Меня называли так все. Поэтому когда она спросила, как меня зовут, я запнулся. Тогда она спросила, как зовут растение, перед которым мы стояли, но я и это забыл. Зато я сказал ей то, чего давно не говорил