LITMIR.BIZ

Скачать книгу

возникла чуть заметная мутная полоска. Что это? Светает? Но разве оттуда восходит солнце? Померещилось… В небе опять все темно. И опять мигнул отсвет. И погас. И снова явился… Теперь он мерцал, то разливаясь, то будто сжимаясь, но не уходил. В нем проступил розоватый тон… Я смотрел, смотрел как зачарованный. Словно раздуваемое чьим-то могучим дыханием, по ночному небу растекалось живое пульсирующее зарево.

      Часовой выдохнул:

      – Жгут их наши! Бьют их наши!

      Я хотел что-то ответить и не смог. Горло было перехвачено радостью; вместе с заревом она пульсировала во мне, и казалось, кровь разносила ее во все уголки тела. В те минуты я впервые познал жгучую радость удара по врагу.

      Отряд вернулся утром.

      Впереди мчалась тройка, запряженная в широкие ковровые сани. Этих коней я не видал в полку, их отбили в Середе у немцев. К саням толстыми веревками были привязаны два мотоцикла с колясками с укрепленными впереди пулеметами. Это тоже были трофеи. На мотоциклетных седлах, на багажниках, в прицепных колясках сидели мои красноармейцы.

      За первой тройкой неслись другие запряжки. Бойцы ушли пешком, теперь они ехали на санях.

      Из окопов, близких и дальних, сбегались бойцы. Радостно встречая своих, они с удивлением и любопытством оглядывали жалкую фигуру пленного немца, которого вместе с прочими трофеями захватил отряд. В зеленоватом мундирчике, в зеленоватой пилотке, он сидел, озираясь исподлобья, медленно поворачивая жилистую, с большим кадыком шею.

      Бозжанов жестом велел пленному подняться.

      – Можно с ним поговорить, – сказал Бозжанов. – Он по-русски немного понимает. Как фамилия?

      Пленный что-то пробормотал.

      – Громче! – прикрикнул Бозжанов.

      У немца руки дернулись вниз, по швам, и, стоя навытяжку перед казахом, он отчетливо назвал фамилию. Все разглядывали живого, говорящего немца.

      – Женат?

      – Ни… кавалер…

      Бозжанов от души расхохотался. Добродушное полное лицо, расплывшись, стало еще шире, маленькие глазки исчезли. Все хохотали вместе с политруком: «Кавалер! Вот так кавалер!» А немец озирался. Кто-то крикнул:

      – Тише!.. Слушайте, что скажет политрук.

      Бозжанов поднял руку. Все умолкли.

      – Политрук скажет: смейтесь! – произнес он.

      И, вероятно неожиданно для самого себя, бросил фразу, которую потом часто повторял в батальоне:

      – Смех – это самое серьезное на фронте.

      Стараясь говорить медленно и очень внятно, Бозжанов стал расспрашивать о планах немецкого командования. Пленный не сразу понял. Уловив наконец смысл вопроса, он сказал, коверкая русские названия:

      – Завтракать – Вольоколямск, ужинать – Москау.

      Он произнес это серьезно, держа руки по швам, очевидно даже здесь, в плену, не сомневаясь, что так оно и выйдет: «Завтракать – Вольоколямск, ужинать – Москау».

      И снова грянул хохот.

      В минуты этого безудержного смеха я чувствовал, как души бойцов освобождались от страха.

      Подергивая шеей,

Скачать книгу