LITMIR.BIZ

      Уже подходили ближе. В бинокль подтверждалось – «норвежец» будто потерял управление и никак не реагировал на русское сторожевое судно.

      Слышали уже почухивание его машины, на палубе – ни движения. И только когда обшарпанный борт и надпись названия, которую прочитали как «Витбёрн» (Белый медведь) стали различаться невооружённым взглядом, на шхуне словно проснулись – на палубе появилась пошатывающаяся одинокая фигура в шапке-малахае[4].

      Мичман дёрнул свисток, и «Лейтенант Скуратов» взвыл сиреной – требование остановиться. На мачте затрепыхались сигнальные флажки, с тем же приказом.

      Поравнялись бортами с браконьером. В нос ударил смешанный запах рыбы и ворвани, наверное, пропитавший старую шхуну до самых «косточек».

      Взяв рупор, Престин на ломаном норвежском прокричал:

      – Требую остановиться.

      Ноль внимания – кряжистый рыжебородый норвежец лишь поднял багровое, обветренное лицо и снова опустил, шаря рассеянным взглядом по палубе своего судна.

      – Вы говорите по-русски? – снова в упор в рупор.

      Норвежец что-то бормочет в ответ, поднимая тяжёлый взгляд, отрицательно покачивая головой – доносится:

      – Нау!

      – Застопорите ход! – Престин настырно пробует немецкий и английский языки: – Кэптен «Витбёрн», стоп машин!

      Норвежец мечет угрюмые взгляды, пытается раскуриться – не получается. Засунув обратно кисет и трубку, он, наконец, грузно спускается вниз.

      Спустя минуту мотор браконьера прекратил постукивание, и шхуна легла в дрейф.