LITMIR.BIZ

      Посмотрел папа на часы и заторопился. Выходить пора. Пошли они с Женей в прихожую. Сын неправильный ботинок снял, а папа свои туфли натянул и поморщился. Неудобно. Удивился папа, смотрит: на правой ноге левая туфля красуется.

      – Это как же я перепутал? – папа почесал щетину на подбородке и присел на пуфик.

      Перевёл взгляд на левую ногу: а там вторая левая туфля! Вытаращил папа глаза и на Женины ботинки посмотрел. Стоят они рядом и оба левые.

      Папа руками по лицу провёл, лоб потрогал. Поморгал. Ничего не изменилось. Пошёл папа звонить маме, она лучше в обуви и прочем домашнем хозяйстве разбирается.

      Задумался Женя. Вдруг смотрит, за его ботинком горько плачет маленькое синее существо, размером с монетку. Мальчик вздрогнул от удивления и в один прыжок рядом очутился. Хлопнул рукой, но поймал только воздух.

      – Нельзя! Против правил! – пропищал мохнатый шарик, подобрал мех и юркнул за башмак, только мелькнули тоненькие ножки в резиновых сапожках.

      Женя заглянул за обувь и разглядел гостя. Всего восемь ног насчитал. Три пары мелко дрожали, упираясь в пол, а четвертой, которая была по бокам чуть выше остальных ног, малыш утирал слёзы.

      Присел на корточки мальчик, выковырял из–за ботинка кроху и поднял на ладошку:

      – Чего ревешь?

      Малыш моргнул сиреневыми глазами:

      – Из–за меня вся ваша обувь на левую ногу!

      – Ты кто такой? – удивился Женя. Потрогал разноцветные резиновые сапожки гостя: синие, жёлтые, зелёные и красные. – Я думал, просто паук говорящий.

      – Я башмачонок Буня. Мы, башмачники, за обувью человеческой присматриваем. Работа у нас такая и удовольствие. В чистоте и аккуратности содержим. Следим, чтобы не рваная, не стоптанная была и на месте стояла.

      Женя окинул взглядом обувь, и правда, ровненько стоит, начищенная блестит. Только вся на одну ногу.

      Заметил Буня, куда мальчик смотрит, глаза опустил и всхлипнул.

      – Вчера к вам жить из Башмассии приехал. Порядок навёл. А утром проснулся и…и… – Буня запнулся и махнул сапогом, – и вот. Обувь всю испортил! Неумеха я!

      – Сама обувь поменяться не могла, – Женя прищурил один глаз. – Это факт. А Башмассия – это где?

      – В лесу, – махнул Буня на дверь. По красным сапогам стекали слёзы, он вытер чёрный нос–треугольник зелёными и всхлипнул. – Не понимаю! Я всё делал, как нам показывали! Ох, и достанется мне теперь. На второй год оставят!

      – И вы учитесь? – посочувствовал Женя, присел на пол и отпустил башмачонка. Буня принялся расхаживать, переставляя попеременно нижние ноги.

      – Все башмачата–мальчики и башмачата–девочки учатся сначала в садике, а потом и в школе. Мы изучаем обувь: как устроена, как ухаживать, чем чинить. Сдаем экзамены и едем к людям беречь их обувь, – Буня размазывал слёзы по мохнатым щекам.

      – Плакать не круто, давай выход искать! – Женя посмотрел на потолок и постучал по губам пальцем.

      – Без Дед Вала нам не справиться, – башмачонок безнадежно опустил взгляд на пол.

      – Вернусь из школы, отыщу твоего Дед Вала, – Женя присел, взял Буню и прижал к щеке, потерся о его мягкую шубку. Чихнул от резкого запаха крема для обуви и поднялся.

      – А он там и работает, – Буня приободрился и счастливым голосом пропищал. – Возьми меня с собой!

      Папа из комнаты показался.

      – Нельзя нам людям раскрываться, – Буня шмыгнул к Жене в карман брюк и шепнул. – Правила!