LITMIR.BIZ

Скачать книгу

льным градом гуляли рубиновые сполохи. Они то волнами перекатывались от Москвы-реки к Заяузью, то валом накатывались в сторону Неглинки, а потом вдруг вкупе вздымались в небеса. В этот миг у самых отважных замирали от страха сердца, и им казалось, что огненная стихия вот-вот поднимет весь город и унесет его в звездное пространство, откуда нет возврата.

      Москва горела в пятый раз на памяти одного поколения россиян за неполные двадцать пять лет. Стольный град вновь был охвачен небывалым пожарищем, с которым у москвитян не было силы справиться. Бронная улица, Котельничья, Пушечная слободы, Кузнецкий Мост – все полыхало, над всей этой протяженностью домов, палат, строений, заборов гудело пламя, сквозь гул пробивались людские крики отчаяния, дикое ржание лошадей, мычание коров – там всюду царила паника. В небо поднимались головни, горящие доски летели над пламенем, словно огненные птицы, рьяно падали туда, где очагов пожаров еще не было, где они вскоре же появлялись.

      – Эко адово гульбище демонской власти торжествует! – воскликнул долго молчавший дьяк Федор Курицын, который стоял на колокольне Успенского собора рядом с государем всея Руси великим князем Иваном III Васильевичем.

      – Истинно адово гульбище, и управы не найдешь, – отозвался государь. – Да ведь надо искать, надо. Говори, Федяша, что делать?

      – Молвлю, государь, да не ведаю, прав ли буду. Ты грозен в ратном поле, а тут одно нам с тобой осталось: молить Всевышнего, дабы разверзлись небеса ливнем спасительным.

      – Во грехах пребываем великих, вот и прогневался Создатель на детей своих. И крестного хода Господь не замечает. Аль без веры уповает на Всевышнего отец Зосима?

      Иван Васильевич прижимал к груди внука, девятилетнего отрока Дмитрия, осиротевшего отцом три года назад. Его мать, Елена Волошанка, княгиня молдавская, дочь господаря Стефана Великого, еще в расцвете лет и южной красоты, стояла рядом с великим князем и держала сына за руку. Княгиня была испугана, в больших темно-серых глазах застыли слезы. Елена гладила сына по руке и изредка шептала ему на ухо:

      – Уйми лихоманку, сынок. Мама и дедушка с тобой и в беде не покинут.

      – Страшно, матушка. Домой бы, в опочиваленку, – с дрожью в голосе отзывался отрок.

      Тогда Иван Васильевич прижал внука к себе сильнее и, склонившись, сказал:

      – Я с тобой, Митяша, и все будет боголепно.

      Государь не верил в сказанное им, но, кроме как словами, ничем не мог защитить внука: стихия властвовала и над ним.

      За спиной великого князя стояли бояре, князья, дьяки, о чем-то вели речь, но колокольный набат глушил их слова. Государь словно забыл о свите. Болел душой и сердцем Иван Васильевич за Москву, как и тогда, двадцать три года назад, выгоревшую полностью. А спустя три года болел и негодовал: бесчинством татар была погублена Москва. Воины Большой Орды, хитростью проникнув в стольный град с караваном торговых людей, учинили поджоги. Лишь однажды разгневанная стихия расправилась со стольным градом. Это случилось пятнадцать лет назад. После долгого суховея гроза запалила дома на Варварке и Пречистенке, оттуда разгулялась по всей Москве.

      «Господи, сколько страданий, какой урон народному добру наносили пожары. Теперь вот новое несчастье. Да еще крымский хан вот-вот прихлынет. То-то поруха будет державе!»

      В этот миг на колокольню влетел боярский сын Никита Свиблов. Он подбежал к Ивану Васильевичу и с поклоном доложил:

      – Государь-батюшка, огненное зелье спасли, едва успели выхватить из пламени. Вывезли двадцать возов за Яузу да тридцать за Москву-реку в Донской монастырь.

      – Все зелье надо было везти в Донской монастырь. Надежно ли везли? Были ли ратники при нем?

      – Были, батюшка, и возы кошмами укрыли.

      – Однако мчи в Заяузье и вели отправить все зелье в Донской монастырь. И рьяно проследи, чтобы все упрятали в погреба. Глаз не спускать. Еще в Кожевенной слободе не упустите зелье. Головы сниму, как огонь доберется.

      – Исполним, государь, – ответил Свиблов и покинул колокольню.

      Сей же миг возникли новые служилые люди. Растрепанный, в копоти, дьяк склонился перед Федором Курицыным:

      – Батюшка Федор, проси у государя ратных людей житные дворы оборонять от разбойных ватаг.

      – Прихлынули-таки, вороги! – отозвался Федор. – Спрошу не мешкая государя. – Он шагнул к великому князю: – Иван Васильевич, дай сотню воинов с Ходынки. Житные дворы надо спасать от разбоя.

      – Шли моим словом туда человека.

      А перед Иваном Васильевичем уже возник воевода Игнат Кутузов.

      – Царь-батюшка, потребно рать из Кунцева пригнать. Не управляются мои воины. Разбои всюду начались.

      – Кто в тати пошел добро грабить?

      – Мордва и черемисы, еще татары вольничают.

      – Шли конного в Кунцево. Пусть моим именем поднимет полк воевода Пронский да на рысях ведет его в Москву, – повелел государь Кутузову.

      А пожар ширился, от Неглинной подобрался к Китай-городу. «Тут и до Кремля рукой подать», – мелькнуло

Скачать книгу