Скачать книгу

седые волосы завиты, ноги чуть кривоватые – если б не одежка, и незаметно бы было, а так… Хотя тихвинцы давно уже на иноземную одежку не косились – привыкли. А кое-кто – говорят! – в Стекольнах и сам таковую нашивал! Ну, нашивал и нашивал – кому какое дело? Правда, некоторые чернецы осуждали: неча, мол, душу платьем поганым марать!

      Зазвал Карла Иваныч Митьку в гости к себе, на постоялый двор, где свейские гости снимали почти полдома. Хорошая горница оказалась у свея. Митрий, как вошел, аж глаза зажмурил. По стенам не лавки, не сундуки – резные, обитые темно-голубым бархатом креслица, небольшой овальный столик, шкафчики с посудой и книгами, стеклянные окна – ну, то в Тихвине не невидаль, как и зеркала, и дорогая посуда. Пошарил Карла Иваныч в шкафу, снял с полки книгу, протянул Митьке.

      – На, – сказал. – Читай. Только вернуть не забудь. Какие слова непонятные – выписывай, опосля спросишь.

      Митрий обрадовался было – эко, сейчас свейский выучит, – ан нет, книжица-то французской оказалась, некоего Франсуа Рабле, «Героические деяния и речения доброго Пантагрюэля» называется. Но тем не менее заинтересовался Митька. Начал слова выписывать – поначалу каждый вечер к Карле Иванычу бегал, а потом все реже, реже – и без того уже многое понимал. Правда, и некогда особо было – сенокосы пошли. Уматывался Митька: не только для своей коровенки сено косил, а и обители Введенской женской, к коей, как все «бобыли иссадские», приписан навечно был. Иссад – так деревенька введенская называлась, на той стороне реки, супротив Большого Богородичного монастыря, который – он, а не Введенский – в Тихвине и есть самый главный! Хватало работы. И все же находил для книжицы время, по ночам читал, благо, светло было.

      А по осени отъехал Карла Иваныч на родную сторонушку в свейский город Стокгольм, что у нас Стекольною кличут. С тех пор и не суждено было свидеться. Зимой Митрий на Введенскую обитель работал – по хозяйству больше: то дровишек из лесу привезти, то еще что. Хозяйка-сестрица, мать Гермогена, – согбенная горбоносая дева со злым взглядом маленьких, запрятанных под кустистые брови глазок – Митьку почему-то невзлюбила и все время старалась посылать на самую черную работу: чистить хлева, птичники, по весне – разбрасывать на поле навоз. Уставал отрок сильно, что поделать, таким уж уродился – сухоньким, слабым. Однако от труда непосильного словно бы сильней становился Митька, жилистым, выносливым, даже несколько раздался в плечах. Но как ни работал, а коровку-то увели – за осенний оброк-бобыльщину взяли. Да вот еще и со служкой неважно вышло! А и правильно – нечего к Василиске приставать! Эва, как бы он посейчас Богу душу не отдал! Убийство – грех тяжкий… Да нет, не должен бы – не так-то много у Митьки сил, чтоб насмерть завалить здорового молодого лба. И все же следует сейчас поберечься.

      – На Шугозерье идти надоть, – словно подслушав Митькины мысли, опять напомнила Василиска.

      Митрий задумчиво взглянул на нее и вдруг невольно залюбовался – уж больно хороша была сестрица! Синеокая, стройная, с темно-русою толстой косою. Вся хороша

Скачать книгу