LITMIR.BIZ

           Пилу дрожащей взяв рукой,

      К его ногам она склонилась:

      Визжит железо под пилой,

      Слеза невольная скатилась —

      И цепь распалась и гремит.

      «Ты волен, – дева говорит, —

      Беги!» Но взгляд ее безумный

      Любви порыв изобразил.

      Она страдала. Ветер шумный,

      Свистя, покров ее клубил.

      «О друг мой! – русский возопил, —

      Я твой навек, я твой до гроба.

      Ужасный край оставим оба,

      Беги со мной…» – «Нет, русский, нет!

      Она исчезла, жизни сладость;

      Я знала всё, я знала радость,

      И всё прошло, пропал и след.

      Возможно ль? ты любил другую!..

      Найди ее, люби ее;

      О чем же я еще тоскую?

      О чем уныние мое?..

      Прости! любви благословенья

      С тобою будут каждый час.

      Прости – забудь мои мученья,

      Дай руку мне… в последний раз».

           К черкешенке простер он руки,

      Воскресшим сердцем к ней летел,

      И долгий поцелуй разлуки

      Союз любви запечатлел.

      Рука с рукой, унынья полны,

      Сошли ко брегу в тишине —

      И русский в шумной глубине

      Уже плывет и пенит волны,

      Уже противных[16] скал достиг,

      Уже хватается за них…

      Вдруг волны глухо зашумели,

      И слышен отдаленный стон…

      На дикий брег выходит он,

      Глядит назад, брега яснели

      И опененные белели;

      Но нет черкешенки младой

      Ни у брегов, ни под горой…

      Всё мертво… на брегах уснувших

      Лишь ветра слышен легкий звук,

      И при луне в водах плеснувших

      Струистый исчезает круг.

           Всё понял он. Прощальным взором

      Объемлет он в последний раз

      Пустой аул с его забором,

      Поля, где пленный стадо пас,

      Стремнины, где влачил оковы,

      Ручей, где в полдень отдыхал,

      Когда в горах черкес суровый

      Свободы песню запевал.

           Редел на небе мрак глубокий,

      Ложился день на темный дол,

      Взошла заря. Тропой далекой

      Освобожденный пленник шел,

      И перед ним уже в туманах

      Сверкали русские штыки,

      И окликались на курганах

      Сторожевые казаки.