LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      – Если они будут грузиться такими темпами, – сказал Гриша, – вам к старту не успеть.

      Быков строго посмотрел на него.

      – Застегни рубашку, – сказал он.

      – Пап, жарко, – сказал Гриша.

      – Застегни рубашку, – повторил Быков. – Не ходи расхлюстанный.

      – Не бери пример с меня, – сказал Юрковский. – Мне можно, а тебе еще нельзя.

      Дауге взглянул на него и отвел глаза. Не хотелось смотреть на Юрковского – на его уверенное рыхловатое лицо с брюзгливо отвисшей нижней губой, на тяжелый портфель с монограммой, на роскошный костюм из редкостного стереосинтетика. Лучше уж было глядеть в высокое прозрачное небо, чистое, синее, без единого облачка, даже без птиц – над аэродромом их разгоняли ультразвуковыми сиренами.

      Быков-младший под внимательным взглядом Быкова-старшего застегивал воротник. Юрковский томно сказал:

      – В стратоплане спрошу бутылочку ессентуков и выкушаю…

      Быков-старший с подозрением спросил:

      – Печенка?

      – Почему обязательно печенка? – сказал Юрковский. – Мне просто жарко. И пора бы тебе знать, что ессентуки от приступов не помогают.

      – Ты по крайней мере взял свои пилюли? – спросил Быков.

      – Что ты к нему пристал? – сказал Дауге.

      Все посмотрели на него. Дауге опустил глаза и сказал сквозь зубы:

      – Так ты не забудь, Владимир. Пакет Арнаутову нужно передать сразу же, как только вы прибудете на Сырт.

      – Если Арнаутов на Марсе, – сказал Юрковский.

      – Да, конечно. Я только прошу тебя не забыть.

      – Я ему напомню, – пообещал Быков.

      Они замолчали. Очередь у автобуса уменьшалась. Пора было прощаться.

      – Знаете что, идите вы, пожалуйста, – сказал Дауге.

      – Да, пора идти, – вздохнул Быков. Он подошел к Дауге и обнял его. – Не печалься, Иоганыч, – сказал он тихо. – До свидания. Не печалься.

      Он крепко сжал Дауге длинными костистыми руками, Дауге слабо оттолкнул его.

      – Спокойной плазмы, – проговорил он.

      Он пожал руку Юрковскому. Юрковский часто заморгал, он хотел что-то сказать, но только облизнул губы. Он нагнулся, поднял с травы свой великолепный портфель, повертел его в руках и снова положил на траву. Дауге не глядел на него. Юрковский снова поднял портфель.

      – Ах, да не кисни ты, Григорий, – страдающим голосом сказал он.

      – Постараюсь, – сухо ответил Дауге.

      В стороне Быков негромко наставлял сына:

      – Пока я в рейсе, будь поближе к маме. Никаких там подводных забав.

      – Ладно, пап.

      – Никаких рекордов.

      – Хорошо, пап. Ты не беспокойся.

      – Меньше думай о девицах, больше думай о маме.

      – Да ладно, пап.

      Дауге сказал тихо:

      – Я пойду.

      Он повернулся и побрел к зданию аэровокзала. Юрковский смотрел ему вслед. Дауге был маленький, сгорбленный, очень старый.

      – До свидания, дядя Володя, – сказал Гриша.

      – До свидания, малыш, – сказал Юрковский. Он все смотрел вслед Дауге. – Ты его навещай, что ли… Просто так, зайди, выпей чайку – и все. Он ведь тебя любит, я знаю…

      Гриша кивнул. Юрковский подставил ему щеку, похлопал по плечу и вслед за Быковым пошел к автобусу. Он тяжело поднялся по ступенькам, сел в кресло рядом с Быковым и сказал:

      – Хорошо было бы, если б рейс отменили.

      Быков с изумлением воззрился на него.

      – Какой рейс? Наш?

      – Да, наш. Дауге было бы легче. Или чтобы нас всех забраковали медики.

      Быков засопел, но промолчал. Когда автобус тронулся, Юрковский сказал:

      – Он даже не захотел меня обнять. И правильно сделал. Незачем нам летать без него. Нехорошо. Нечестно.

      – Перестань, – сказал Быков.