LITMIR.BIZ

      Я благодарна, но… двумя словами мою историю не расскажешь. За видимыми на поверхности банальными событиями, – айсберг – моя жизнь, которая вдруг превратилась в мистический детектив, когда я просто наконец позволила себе отпустить тормоза, чувствовать, вспоминать и анализировать.

      Что привело меня к расследованию

      Когда сыну исполнилось 10, я была уверена, что долго не проживу, – потому что незачем. Материнские инстинкты, бывшие эти годы движущей силой, говорили очевидное – теперь он уже сможет прожить и без меня. Смерть стала притягивать. Знакомый священник сказал: не думай о смерти, чтобы не засосало.

      Исцеление прошлого

      Хм, ну, я получала высшее богословское образование. И как-то вдруг родила дочку. Тень смерти отступила. Материнские инстинкты включились с новой силой. Бессонные ночи, заботы о детях; а потом и новые знакомства, – сказочный альпийский замок над Леманом завораживал, – новые идеи и вдохновение. Я часто слышала слова «исцеление прошлого», «покаяние», «примирение». Видимо тут меня впервые зацепило. Много размышляли о прошлом, я слушала истории людей с разных концов планеты, видела их слезы, и постепенно приходила к мысли о том, что я никогда не смогу поделиться с ними своей историей жизни, – но, наверное, эти люди, вынося на поверхность свои переживания, испытывали облегчение… Как жаль, что мне так нельзя, – думала я… Это слишком больно, это слишком личное.

      Однако, знакомство с Лейфом Ховельсеном, который смог простить… живая легенда, норвежский герой, прошедший войну и фашистский концлагерь, простил своего палача… Может быть, и я смогу. Я пыталась, но боль и безответное непонимание оставались.

      Жизнь шла, и вот уже дочке 10 лет. Я чувствовала истощение и усталость. В какой-то момент я поняла, что у меня кризис, и я ничего не хочу. Такое неприятное ощущение – что будущего нет…

      Кризис

      Самое страшное – совсем ничего не хотеть, – потому что это конец. Неужели это, правда, я? Я помню себя в юности – преисполненная планов и надежд, будущее пульсировало во мне. Но… нет, об этом нельзя думать. Не вспоминать. Не позволять себе сделать даже маленький шажок по направлению к резервуарам памяти, иначе я утону в этом океане боли… Но собственно, что может быть хуже, чем то, что уже есть? Мое теперешнее состояние невыносимо.

      Запрет

      Ну, что же, пусть меня осудят… Странно, у меня как будто стоит внутренний запрет. Не мой. Или не только мой. Кажется, мой запрет – это просто страх внутренней боли при обращении к прошлому. Есть что-то или кто-то еще… На мгновение перед глазами встает с уничижительным выражением лицо моей тети, я доверяла ей секреты своей юности, – она презрительно поджимает губы, давая понять, что я нахожусь у последней черты, отделяющей меня от несмываемого позора, да, и вообще, мое поведение, по ее мнению, ненормально. Есть еще какое-то препятствие – какая-то пустота – удерживающая меня от конкретики, от того, чтобы наконец узнать правду о случившемся, какая бы она ни была.