LITMIR.BIZ

      Я сбиваюсь со счета,

      суббота —

      не время для плача.

      Нет следов

      на камнях,

      и грошовая сдача

      заменила наследство.

      Горят мои детские книжки,

      говорите аф идиш…

      Как пес-полукровка,

      я не помню родни.

      Костью в горле застряли

      слова, и неловко

      царапают память они.

      «Маме-лошн» не знает меня,

      но, в наследство вступая,

      шевелю непослушно губами:

      «Прости и прими…»

      Челюсть вывихнута

      от удара времени,

      кладбище беременно

      вечностью, камни

      теряют буквы, форма

      становится корнем зуба,

      больного беспамятством. Боже,

      трава помнит больше,

      чем люди. Гвоздь заржавел,

      а шляпа все падает

      в яму. «Ребе,

      как там на небе?»

      Камни врастают

      в землю как дерево.

      Здесь не читают

      справа налево.

      Горше полыни

      молоко памяти.

      «Козленок, где твоя мать?»

      Возьмем лепешку, создадим объем.

      Чуть кособоко и порой нелепо.

      У ангела есть небо,

      а у неба дыханье жизни.

      Человек теплом согреет плоть

      животворимой глины.

      Кудрявая головка херувима

      цветку подобна, и вдыхает Лина

      кармическую заповедь любви

      в беспечные смешные колокольцы,

      а мир, наполненный зенитным солнцем,

      уснул в тени. Собаки спят и дети,

      течет неторопливая беседа.

      И времени бегущая струя

      зависла и сгустилась до мгновенья,

      звено в цепи – от выдоха до вдоха,

      отброшены сомнения,

      жизнь – объем и форма,

      та, что сами придаем.

      Если вас не зашибет падающей звездою,

      то пряность травы откроет значенье простых вещей:

      колючек каштана шоколадную сущность,

      серебряный дождь плакучей ивы.

      Одиночество имеет свою цену —

      шепота ночной бабочки с закрытым бутоном.

      Деревянная скамейка

Скачать книгу