Дело государственной важности - Вячеслав Денисов Важняк

Скачать книгу

ому Майя попросила Колмацкого заменить ее с доставкой. Сумела найти для этого нужный момент – ночью, когда, учитывая общую обстановку, его отказ выглядел бы откровенным свинством. И он, конечно, согласился.

      Но сок с тостами… Коридорный еще раз поморщился. Посмотрел на часы, убедился, что в его распоряжении еще целых семь минут, и вызвал лифт.

      Сок с тостами… Зажрались. Хотя лишний доллар или купюра в пятьдесят рублей не помешает. Лучше, конечно, пятьдесят рублей. Это больше, чем доллар.

      Это почти один доллар и семьдесят центов – думал он, слушая, как гудят за стенкой кабины тросы. Один доллар и семьдесят центов в руку, конечно, никто не даст. Так что лучше уж пятидесятирублевкой.

      Если бы в подъезде его дома был такой лифт, он превратился бы в кабинку туалета общего пользования в считаные дни. Люди в стране живут такие, что по утрам запивают хрустящие тосты апельсиновым соком, морщась и скрипя пораженными кариесом зубами, а в обед сливают продукт переработки этого чуждого для русского организма завтрака на пол лифта. А вечером, заходя в номер, проводят пальцем по блестящей полировке мебели и очень сердятся, когда обнаруживают пыль. Серчают, что унитаз не сверкает, хотя уже спустя час, стоя над ним, попадают в него лишь с третьего раза. Стряхивают на стену и, не помыв руки, идут в спальню, чтобы переодеться к коктейлю.

      Коридорный любил не всех господ. Некоторые даже не умеют толком подать чаевые. Либо развернут купюру, как в булочной, и протянут, либо, наоборот, воровато оглянувшись – то ли от жены, то ли от ментов, – свернут бумажку так, словно собираются засунуть ее под язык или еще куда, и втолкнут в руку. Не успеешь подхватить – на пол упадет.

      Нормальный, уважающий себя господин всегда возьмет купюру, переломит ее пополам и протянет. Для нормального человека дать коридорному на чай – это не проявление роскоши и не способ «блеснуть чешуей» перед спутницей, а такое же нормальное дело, как после туалета помыть руки.

      Дзынь… Лифт постоял, раздумывая, стоит ли выпускать его с разносом, решил – стоит, и бесшумно раздвинул створки.

      311… 313… 315…

      Он постучал и прислушался к тишине. Как же постоялец зарабатывает на свой тысячедолларовый костюм, если в половине девятого утра, в пятницу, спит, как пожарный? Люди, которые хотят иметь в кармане деньги, встают в пять утра. Бреются, умываются, чистят курточку, надевают плоскую шапочку без козырька и идут на заработки. А этот спит.

      Он еще раз постучал и произнес: «Обслуживание в номерах!»

      Делать нечего, не возвращаться же с разносом на кухню. Коридорный – парень грамотный, работает не первый год, а потому знает, что, уйди он, дабы не вторгаться в чужое отдохновение, уже через десять минут администратору поступит звонок. Постоялец начнет орать, что он вчера делал в номер заказ, а до сих пор никого нет. Пригрозит, что в следующий раз он остановится не в «Потсдаме», а в какой-нибудь профсоюзной гостинице.

      Вынув из кармашка на груди врученный Майей ключ, коридорный вставил его в замок и повернул. Обычно в таких случаях поднос следует оставить на столике, не проходя в спальню, и уйти. Но он шел сюда не для того, чтобы только принести пожрать толстяку в тысячедолларовом костюме. Коридорный исполнил заказ и теперь хочет получить за это.

      А потому дверь он захлопнул громче, чем требовалось, и кашлянул.

      – Обслуживание в номерах, – сказал еще раз и пнул приоткрытую дверь ванной.

      Дверь стукнулась о косяк, отскочила назад и снова встала в исходное положение.

      Что же это такое получается? Он что, курьер по доставке пиццы? Но и тем полагается десятка за скорость. А коридорный «Потсдама» так и уйдет ни с чем? Хоть выгребай из этого пиджака, что в открытом шкафу, мелочь и удаляйся.

      – Кофе остывает, – сказал коридорный.

      Да что же это такое, в самом-то деле?! Это просто свинство. Туфли у порога, пиджак в шкафу, и не нужно пытаться убеждать его, коридорного, что этот толстяк нынче ночью, заказав предварительно английский завтрак, свалил из «Потсдама» в одних брюках и носках.

      Отбросив в сторону условности, оговоренные в функциональных обязанностях коридорного, он подкинул на руках поднос и вошел в комнату. И остановился в сомнении, стоит ли идти дальше.

      Рубашка толстяка, словно подстреленная на лету птица, валялась в углу спальни, распластав рукава-крылья. Галстук повис на спинке стула. Кейс в распахнутом виде покоился на полу, левый носок лежал под тяжелой портьерой.

      Правый носок был на ноге толстяка. И из одежды это было все, чем тот мог прикрыть свою наготу. Нельзя сказать, что вся спальня была залита кровью, боже упаси. Она не была ею даже забрызгана. Работал эстет. Перерезав жертве горло, он накрыл ее одеялом и откинул его лишь тогда, когда конвульсии прекратились.

      Взгляд коридорного сейчас напоминал фокус старого фотоаппарата. Он четко видел лишь один предмет, а все остальное вокруг было мутным, словно лишенным резкости. И предметом этим была массивная золотая цепь на шее толстяка, завалившаяся в глубокую резаную рану. Коридорный видел в этом «Потсдаме» всякое, но такое яркое ощущение невероятности,

Скачать книгу