Страсти в неоримской Ойкумене – 1. Историческая фантазия - Михаил Огарев

Скачать книгу

о-плебейской власти и перехода к неопределённому временному периоду власти Кланово-корпоративной».

      2. Не удивляйтесь, что в те времена даже на производстве люди много и часто выпивали и весьма любили играть в шахматы. Народное желание «Хлеба и зрелищ» порой принимает самые разнообразные формы.

      3. Все исторические и литературные несоответствия, которые наличествуют в рукописи, допущены автором специально и на совершенно трезвую голову.

      4. Любые совпадения персонажей книги с реальными людьми – не более чем случайные, само собой. Как это и принято в подобных романах. А вот описанные события большей частью происходили в действительности. К сожалению.

      5. И как обычно: морально-этических взглядов своих героев автор разделять вовсе не обязан.

      Михаил Огарев.

      Есть в сумерках блаженная свобода

      От явных чисел века, года, дня.

      Когда? Неважно. Вот открытость входа

      В глубокий парк, в далекий мельк огня.

      Ни в сырости, насытившей соцветья,

      Ни в деревах, исполненных любви,

      Нет доказательств этого столетья!

      Бери себе другое – и живи.

      Ошибкой зренья, заблужденьем духа

      Возвращена в аллеи старины.

      Бреду по ним. И встречная старуха,

      Словно признав, глядит со стороны.

      Ещё возможно для ума и слуха

      Вести игру, где действуют река,

      Пустое поле, дерево, старуха,

      Деревня в три незрячих огонька…

      Души моей невнятная улыбка

      Блуждает там, в беспамятстве, вдали;

      В той родине, чья странная ошибка

      Даст мне чужбину речи и земли.

      Но темнотой испуганный рассудок

      Трезвеет, рыщет, снова хочет знать

      Живых вещей отчетливый рисунок,

      Мой век, мой час, мой стол, мою кровать…

      Беллия Стопани, римлянка. «Сумерки» (фрагмент)

      Позиция первая. За десять месяцев до Трагедии

      Белые фигуры: Пешечка из Римской Империи

      1

      Я, вообще-то, стою на поле «Амба-3». Оно коричневое такое, почти черное, из спрессованной фанеры и закопченных железобетонных плит – на их мрачном фоне моя белая точеная фигурка тревожно переливается каким-то больничным люминесцентным глянцем. Стою давно и надежно, можно сказать, вросла в этот крошечный участочек доски всеми природными ментальными корнями. За двадцать девять сыгранных временных циклов в своей личной партии c Судьбой я сподобилась на одно-единственное серьезное движение и, кажется, сумела-таки переместиться на малюсенькую клеточку вперед по направлению к Глобальным Жизненным Изменениям. Вот буквально только вчера. Правда, сама клетка пока что насквозь виртуальная, но и над этим ни к чему еще не обязывающим ходом я размышляла всю нынешнюю весну. Ну и доразмышлялась.

      Не знаю, хвалить ли себя за это или ругать? С одной стороны, такой жизненный ритм очень уж медлителен, но с другой… Я неоднократно могла погибнуть в течение шестнадцатилетнего малоподвижного существования в государственном гимнасии на своем крайнем месте в первоначальной расстановке фигур. Так, в день совершеннолетия меня чуть было не задавила массивная шестиконная повозка с подозрительно не городским номером, нагло начинавшимся на «ТЮК» (цифр не помню). Неподалеку от поля «Цитадель-2» и в непосредственной близости от общественных серных терм, куда я, нарушая все правила дорожного движения, бойко и вызывающе скакала через скоростную вертикаль «Борис». Пардон, через улицу имени консулярия Бутомия Смелого. Прямо на алый факел светизария, которому пришлось краснеть и по долгу службы, и за мое легкомысленное поведение.

      Это был первый из двух случаев в моей, в общем-то, скучной жизни, когда я едва не пострадала через примитивное транспортное средство. Второй произошел девятью годами позднее во время злосчастного бракоразводного процесса.

      Следует признаться, что у истоков того грустного события стоял початый с утра алабастр моей любимой горько-сладкой настойки «Рябиновая амброзия» из фирменной греческой лавки «Археоптерикс», с помощью которой я заливала тоску-печаль по утраченному мужу. Фактически уже с полгода, когда выяснилось, что его коммерческие связи с одной из продавчих на рынке, некоей этруской Изольдией, закончились для последней «дамской задержкой».

      Я утешалась очень старательно, и поэтому к двум часам пополудни, когда мне предписано было появиться на судебном заседании, ароматной липучей жидкости в заветной литрушечке оставалось уже не больше трети…

      Вообще-то, я давно смирилась с тем, что Воввия удержать не смогу – по причине так и не излеченного бесплодия, которое мне подарило усиленное занятие в юности спортивной гимнастикой в сочетании

Скачать книгу