LITMIR.BIZ

Скачать книгу

забыть о своих царствах, своей гордыне, превратиться в благодарного читателя чужих стихов:

      По сторонам потянувши носом,

      Вижу, что был совершенно здрав

      Тот государь Навуходоносор —

      Землю рыв, стебли ев, тра‘ву жрав182 —

      Это же ударение встретилось в стихотворении Пастернака «Годами когда-нибудь в зале концертной…»: «Художница пачкала красками тра’ву…» из сборника «Второе рождение». Это стихотворение вошло и в однотомник 1933 года, подаренный Пастернаком. У Цветаевой Навуходоносор – символ близости природе, воплощенной в чужой лирике. Вероятно, Цветаева вспоминает этот образ, так как именно Навуходоносор II в 6 веке до н.э. построил висячие сады Семирамиды, одно из семи чудес света. В поэме упомянут и Ж.-Ж. Руссо. Поэт – Навуходоносор и «Жан-Жаков брат»183. Навуходоносором II и обожателем Лотоса назвал себя в одном из последних писем влюбленный в Элизу Криниц, в свою Мушку, поэт Генрих Гейне. 80-летию со дня смерти Гейне Цветаева посвятит запись в рабочей тетради 17 февраля 1936 года184. По всей видимости, Цветаева вспоминала и «Юбилейное»:

      Но поэзия —

      ∞∞∞∞∞пресволочнейшая штуковина:

      существует —

      ∞∞∞∞∞и ни в зуб ногой.

      Например,

      ∞∞∞∞вот это —

      говорится или блеется?

      Синемордое,

      ∞∞∞∞в оранжевых усах,

      Навуходоносором

      ∞∞∞∞библейцем —

      «Коопсах».

(1924)185.

      В рабочей тетради, среди черновиков – двустишие, строящееся на игре звуков: «Навуходоносор / Поведи носом186. Бычком на зеленом лугу Цветаева вновь почувствовала себя благодаря пастернаковским стихам. Среди них в книге 1933 года (ранее в книге «Второе рождение») стоит отметить «Лето» (1930):

      Ирпень – это память о людях и лете,

      О воле, о бегстве из-под кабалы,

      О хвое на зное, о сером левкое

      И смене безветрия, вёдра и мглы.

      Стихотворение должно было привлечь внимание Цветаевой мотивами лета и друзей, бегства от цивилизации в дом природы, мотивом пастбища, сопоставлением женщин и облаков, близостью неба, пушкинской темой пира во время Чумы, восприятием творчества залогом бессмертия, образом Мэри-арфистки:

      И осень, дотоле вопившая выпью,

      Прочистила горло; и поняли мы,

      Что мы на пиру в вековом прототипе —

      На пире Платона во время чумы.

      ………………….

      И это ли происки Мэри-арфистки,

      Что рока игрою ей под руки лег

      И арфой шумит ураган аравийский,

      Бессмертья, быть может, последний залог.

      У Пушкина не сказано, что Мэри играла на арфе. На арфе играл Реми, герой любимой детской книжки Цветаевой «Без семьи», героиня романа Де Сталь «Коринна, или Италия». Этот инструмент в качестве символа лирики неоднократно встречается в цветаевской тетради в связи с Пастернаком Скачать книгу