LITMIR.BIZ

      Мама пробыла у них в больнице почти весь день, помогая Вике занять Степана, не знающего, куда девать свою энергию. Провожая ее, Вика пообещала:

      – Мамочка, не волнуйся, я действительно справлюсь, просто эта беда так неожиданно и как-то вдруг навалилась. Ладно, если бы он у нас болел, тогда это не было бы так неожиданно, как удар.

      – Это всегда удар, даже если ребенок хиленький, – не согласилась мама. – Ты у меня сильная, даже чересчур. Последние годы тебе пришлось быть главой нашей семьи – ты и деньги зарабатывала, и решения принимала, и отвечала за всех нас, а тут такое несчастье, ты просто растерялась. Но, Викуля, ты не одна в этой жизни, у тебя есть я, и Олег Николаевич, и отец, вместе мы одолеем все, и Степку на ноги поставим.

      – Я знаю, мамочка, знаю. Одна я бы не справилась, – стараясь изо всех сил не зареветь, ответила Вика.

      – Справилась бы, – возразила мама. – И я совсем не уверена, что это хорошо.

      – Ты о чем? – удивилась Вика.

      – Все о том же, – уклонилась от прямого ответа мама. – Иди, а то там Степка один. Постарайся поспать и отдохнуть.

      – Постараюсь, – пообещала Вика, целуя маму в щеку.

      Но заснуть и этой ночью не удалось. Она проваливалась ненадолго в какую-то дрему, подскакивала, как от толчка, неслась проверить сына, возвращалась на кушетку, и все повторялось. Устав от бесплодных попыток уснуть, Вика постояла у кровати Степана, поглаживая его по голове, пропуская сквозь пальцы его непослушную челку, все время норовящую закрутиться локоном. Он спал, как обычно – лежа на спине, сцепив ладошки над головой, широко разведя ноги в стороны, почти скинув с себя одеяло. Вика укрыла сына, поцеловала его в щеку и тихо вышла из палаты.

      Сидя на перевернутом вверх дном ведре, она курила, аккуратно выпускала дым в небольшую щелку приоткрытой створки окна и думала:

      «Мама, конечно, права, надо взять себя в руки, перестать изводиться непониманием, обвинениями и вопросами. Доктор сказал, что, скорее всего, придется оперировать Степика, а его потом на ноги надо поставить, мне для этого все силы понадобятся».

      Ржавая пружина на входной двери тяжело и противно проскрипела, отрывая Вику от нелегких мыслей и впуская двух ночных медсестричек.