LITMIR.BIZ

      Осмотрев и опросив Лизу, Поцелуева, Родин и Святогорский собрались в кабинете начмеда на консилиум. На столе лежала обменная карта. История непонятной болезни толщиной с «Войну и мир». Оксана и Родин горячо обсуждали пациентку, Аркадий Петрович же внимательно изучал данные истории, сохраняя молчание. Что было для него не характерно.

      – Ничего не понимаю! – Удивлялась Оксана Анатольевна. – Всё! Абсолютно всё в норме!

      – Может, у неё бешенство? – предположил Родин.

      – Которое не обнаружили при таком количестве исследований на всё про всё. И ещё про запас сверху?!

      – Ну не прикидывается же она! – Воскликнула Поцелуева.

      – Да уж вряд ли! Зачем?! Да и какое прикидываться! – Родин взмахнул рукой. – Такое с собой сделать… Это реальная боль! А вдруг всё-таки бешенство?.. Атипичная какая-нибудь форма, а?

      Они оба с надеждой посмотрели на Святогорского. Он захлопнул историю Лизы и мрачно забарабанил пальцами по столу.

      – Аркадий Петрович, ты меня пугаешь, – прокомментировала Оксана.

      – Очень пугаешь, – поддакнул Родин.

      – Бешенство или не бешенство – а Милуокский, он же Висконсинский протокол необходимо задействовать.

      Друзья вытаращились на него. Первым отмер Родин.

      – Ты предлагаешь вогнать беременную женщину в искусственную кому?!

      Святогорский кивнул.

      – Да он у нас вообще не зарегистрирован! Да и… У них тоже, всего шесть подтверждённых случаев! А если она… – Родин оборвал сам себя. – Тебя посадят. Меня посадят. Нас всех посадят! Если… То мы, получится, убили женщину. Беременную женщину. В родильном доме.

      Аркадий Петрович ещё немного побарабанил и кивнул на толстенную историю Лизы.

      – Я понимаю. Муж у неё богатый парень. На исследования не жидились. Но я не нашёл там самого элементарного. Семейного анамнеза.

      – Есть там семейный анамнез. Всё чисто. Никто ничем не болел.

      – Вот это меня и смущает. Такая краткость и чистейшая прозрачность. Ребята, мы были в палате у Лизы вместе. Теперь вы не против, если я поговорю с ней наедине?

      Начмед и заведующая обсервацией синхронно кивнули. Святогорский вышел.