LITMIR.BIZ

      Деревья подобны утопленникам —

      Пустые жесты голых ветвей

      в небе над городом.

      Этот дождь ослепляет меня:

      Дома отступают во мрак,

      по пути собирая пьяных шаги.

      Так и стою:

      неподвижная точка

      тишины среди грома и гула.

      Как ребенок,

      заблудившийся в поезде,

      Следующем прочь из детства.

      я надеваю свой белый свитер с высоким горлом

      и иду ловить зимних бабочек

      город занесен снегом:

      бредя по дороге я проваливаюсь по щиколотку

      и оттого каждый шаг дается мне с превеликим трудом

      но женщины поют колыбельные

      колыбельные дорог и

      колыбельные колес и

      колыбельные хлыстов и

      колыбельные каждой мельчайшей частички этого мира

      ТОГДА:

      я забываю о холоде

      я забываю о боли

      я забываю

      О

      каждой из твоих крохотных улыбок

      я иду ловить зимних бабочек

      по заснеженному пустому городу

      крепко сжимаю свой сачок – в ладони

      и каждую бессмыслицу

      слепленную из колыбельных —

      в связках

      Премьер министры рассуждают о политической активности

      Плодоносных кустарников с южного берега Ганга —

      Большие люди, надежно спрятанные за большими стенами,

      Кирпичными и радужными настолько, что тысячи покойников,

      Замурованных под их кирпичной кожей, не могут упокоиться,

      Не могут успокоиться. По ночам они выходят на площадь

      И танцуют вальсы, свои медленные мертвецкие вальсы.

      Рваные, дерганные, будто пьяные, танцуют под звездами:

      Мужчины и женщины. Чаще – мужчины. Неприглядные и лысые,

      Пепельно-бескожие, надежно скрытые от глаз

      Толстыми неприветливыми стенами. А пока они танцуют,

      Пока премьер министры рассуждают о политической

      Активности кустарников с теплых и влажных берегов Ганга,

      По улице проносят короб, наполненный цветами,

      И смыслами, и умолчаниями, и волосками, собранными

      По коридорам и углам этого города, огромного и бессловесного.

      Непостижимого, как…

      Я – маленький Иисус

      в костюме кубинского партизана,

      убитого в 1953-м, ровно за месяц до

      окончания боевых действий у Сантьяго-де-Куба.

      У меня есть брат, у меня есть сестра,

      мать, отец, дед и бабка… они простили меня,

      благословили меня, забыли меня,

      на пустой площади. Когда-то. Должно быть, в прошлом.

      Мне остались: берет и звезда,

      башмаки (что не так уж и мало)

      борода, сигара, винтовка…

      кубинская, стреляющая холостыми,

      и только в воздух, громкий и зимний, злой,

      пересыпанный революцией и снегом.

      Снегом чужой земли, снегом, похожим на пепел

      снегом, похожим на смех, на собачий лай и песок

      и на все забытые вещи разом.

      конечно же, у меня есть тихая армия, спящая в коридоре,

      перо птицы, гвоздь ржавый в заборе,

      чад паровоза и железной дороги долгие мили,

      дырявый карман и носок, и песок для часов, и секундная стрелка.

      Паровой механизм приводит ее в движение по кругу…

      И я должен идти за ней следом, но я ранен

      в самое сердце. Пулей навылет.

      Я лежу на земле, и чужой снег засыпает мое лицо

      и мое лицо засыпает в нем: сначала глаза, после – губы,

      щеки потом, брови и нос. Медленное дыхание

      отделяется и взлетает в небо,

      высоко-высоко, к самым звездам, туда,

      где души (им несть числа) воздушных шаров и

      воздушных змеев

      зажигают вечерние звезды.

      И тогда приходишь ты. У тебя тысячи лиц,

      и две тысячи рук, и две тысячи ног,

      в слепящем

Скачать книгу