LITMIR.BIZ

Скачать книгу

слепота стала тяжёлым испытанием. Помню такой случай. Когда я уже не различал цвета, решил сделать своими руками подарок для мамы – сплёл из бисера цветы. В день её рожденья подарил их ей, а она разрыдалась и долго не могла успокоиться. Я не мог тогда понять почему, и только спустя несколько лет мне стало ясно. Лепестки и стебли не были одного нужного цвета, все они оказались составлены из бисерин разных цветов. Для матери это означало, что её сын совершенно не видит цвета́.

      Отчасти я был готов к потере зрения. Оно постоянно ухудшалось, поэтому слепота была для меня в общем естественным завершением этого процесса. Пока я видел, старался запоминать цвета и оттенки, очертания и формы, словом, всё, что связано со зрением, – мой мозг постоянно накапливал эту информацию. Я не помню точную дату, про которую можно сказать: встал в то утро и ничего не вижу. Было так, что часть дня я мог ничего не видеть, потом начинал что-то различать, потом ещё несколько дней не видел…

      Слава Богу, мне повезло с учителями в школе-интернате для слабовидящих и незрячих. Они гнали от нас мысли, что мы какие-то не такие, ущербные. Благодаря им я и мои одноклассники никогда не зацикливались на своём недостатке. В этой московской школе нас активно учили ориентироваться без зрения. На уроках по ориентированию мы надевали на глаза тёмные очки (те, кто ещё немного видел) и с тростью учились передвигаться, «читать» препятствия, обходить их и так далее. Как это всё потом пригодилось! Человеку в подобной ситуации обычно свойственна пассивная жизненная позиция, обида на целый свет и на судьбу, стойкое убеждение, что весь мир ему должен. В школе нам привили мысль, что да, мы такие, с этим ничего не поделаешь, но нужно научиться жить в предлагаемых обстоятельствах – и жить в общем хорошо.

      Среди моих учителей были люди с колоссальным жизненным опытом. Например, преподаватель математики, которому недавно исполнилось девяносто лет. Он очень много рассказывал нам о том, что происходило в Москве во время Великой Отечественной войны, о чём думали люди, как поддерживали друг друга. В старших классах он отдельно беседовал с парнями, объяснял, как надо относиться к девушкам, как строить отношения, что в этих отношениях самое важное, а чего надо избегать. Он учил нас, что надо уметь ставить цели и добиваться их. Что жизненного успеха невозможно добиться, если всё время только брать и потреблять: нужно научиться больше отдавать и быть благодарным людям и судьбе за то, что тебе вообще хоть что-то дают.

      Учитель физкультуры до работы в нашей школе служил в армии (он был капитан запаса), в спецотряде быстрого реагирования. Мы с моим лучшим другом особенно любили его уроки. Однажды физрук сказал нам: «Если вы хотите быть настоящими мужиками, то я могу вам помочь. Если нет, то можете принести справки об освобождении, где написано, что вы рахиты с плоскостопием. И сидите себе в кабинете… трогать не буду». Конечно, мы с другом хотели быть настоящими парнями, поэтому старались на уроках физкультуры делать всё, что требовал учитель. В старших классах пытались даже выполнять армейские нормативы по подтягиванию на турнике, отжиманию и бегу на длинные дистанции. Надо сказать, что многие мамочки очень боялись за своих сыновей – как же, ведь они слепые. Слава Богу, наши мамы, моя и моего друга, по крайней мере не показывали своих страхов и тем самым очень способствовали нашему возмужанию. Летом мы с физруком ездили в лагерь отдыхать, и он учил нас тому, чему обычно слепых не учат: собирать походную палатку, играть в дартс – метать дротики в мишень, разводить костёр, а прежде суметь найти в сыром лесу сухие ветки, из которых этот костёр можно будет разжечь. Он приносил своё личное оружие – пистолет Макарова, учил разбирать и собирать его. Научился я от него и многому другому.

      И, конечно, в школе у нас были необходимые, как воздух, беседы о жизни, в которых мы черпали бесценный опыт. Именно за огромную поддержку, а главное за то, что нам дали правильные жизненные установки, я очень благодарен всем своим учителям.

      Так я набирался жизненного опыта и возрастал годами. Закончив школу, поступил в вуз. Началась самостоятельная жизнь в общежитии при полном наборе связанных с этим проблем. К счастью, благодаря интернатскому воспитанию для меня практически не было неразрешимых вопросов в бытовом плане. Но из-за резкой перемены жизни и среды обитания, с появлением нового окружения меня стали всё больше и больше занимать думы о своём предназначении, о смысле жизни. Однако все переживания ранней юности, успехи и поражения, достижения и утраты совершенно не были связаны для меня с вопросами веры. Я искал дело, которым хотел бы заниматься, думал, с кем бы мог прожить всю жизнь. Но о Божьем Промысле, который руководит моей жизнью, не задумывался. Просто не знал о нём. О том, что, «наградив» меня слепотой, Господь ждал от меня обращения к вере, я даже не догадывался.

      Моя вера – это не врождённый, а приобретённый дар от Бога.

      Крестили меня в 1990 году в московском храме святых благоверных князей Бориса и Глеба[1] в Зюзине. Мне было тогда восемь лет, поэтому я хорошо помню, как происходило само таинство Крещения. Особенно запомнился чин отречения от сатаны – как активно я дул и плевал в указанную священником сторону. Отлично помню погружение в купель и моё первое причащение. Помню,

Скачать книгу