LITMIR.BIZ

Скачать книгу

он неизменно осведомлялся о здоровье Николая Михайловича и передавал персональные поклоны каждому члену семейства. В письме А. А. Дельвигу в июне 1825 года он спрашивает: «Видел ли ты Николая Михайловича? Идет ли вперед «История»? Где он остановится? Не на избрании ли Романовых? Неблагодарные! Шесть Пушкиных подписали избирательную грамоту! Да двое руку приложили за неумением писать! А я, грамотный потомок их, что я? Где я…» Отношение Пушкина к Карамзиным, заботливое, трепетное, видимо, омрачалось в его сознании предшествовавшей размолвкой. Он буквально страдает. Осенью 1824 года он почти умоляет в своем письме Жуковского восстановить дружеские отношения. «Введи меня в семейство Карамзиных, – пишет он, – скажи им, что я для них тот же. Обними из них кого можно: прочим – всю мою душу». Он пишет о Карамзиных в каждом из писем Жуковскому, Вяземскому, своему брату и сестре. Вспоминая свои встречи у Карамзиных, он «пишет в конце 1824 года брату Льву и сестре Ольге по поводу «Истории…» Карамзина: «Библия для христианина то же, что история для народа. Этой фразой (наоборот) начиналось прежде предисловие «Истории…» Карамзина. При мне он ее и переменил».

      Болезнь и смерть Карамзина для Пушкина – тяжкое известие. «Карамзин болен! – пишет он Плетневу в марте 1826 года. – Милый мой, это хуже многого – ради бога успокой меня, не то мне страшно вдвое будет распечатывать газеты..». «Грустно, брат, так грустно, что хоть сейчас в петлю», – пишет он Вяземскому, получив, по его словам, «холодные, глупые, низкие» журнальные статьи о смерти Карамзина. В письмах Вяземскому и Дельвигу 1826–1827 годов Пушкин говорит, что их продолжительное молчание о Карамзине становится неприличным; и в то же время собственные материалы о Карамзине, подготовленные к печати, представляются ему недостаточными. Вместе с тем не все в «Истории государства российского» Карамзина вполне удовлетворяло Пушкина. Сохранилась критическая заметка Пушкина при чтении четвертой главы седьмого тома «Истории» Карамзина «Состояние России 1462–1533 гг.», где применительно к русскому самодержавию отождествляются понятия закона и обязанности, Пушкин утверждает, что здесь Карамзин неправ, так как закон государственный поддерживается страхом наказания, а нарушение нравствен ного закона ненаказуемо. Эти замечания относятся к 1818–1819 годам, когда вышел этот том. Пушкин считает «парадоксами» утверждения Карамзина о «спасительной пользе самодержавия» и мысль о том, что республиканцы редко характеризуются нежностью или чувствительностью. У Пушкина две эпиграммы на Карамзина. Одна, видимо, связана с объявлением о скором выходе «Истории государства Российского» (1816):

      «Послушайте: я сказку вам начну

      Про Игоря и про его жену.

      Про Новгород, про время золотое,

      И наконец про Грозного царя…» —

      И, бабушка, затеяла пустое!

      Докончи нам «Илью-богатыря».

      Вторая эпиграмма, более острая, связана уже с выходом «Истории…» из печати:

      В

Скачать книгу