Скачать книгу

а в Германии – к политике классового компромисса с далеко идущими политическими и социальными последствиями[67]. Однако в момент решения этого принципиального для дальнейшей судьбы страны вопроса доля занятых в сельском хозяйстве Германии составляла почти 50 %, тогда как в Англии – лишь 27 %. Проведя это сопоставление, К. Борчард замечает: «В известном смысле Германия оказалась в плену своего положения страны догоняющего развития» (Borchard, 1973. Р. 155).

      В странах глубокой экономической отсталости складывалось еще более сложное положение, поскольку там приходилось одновременно и в короткие сроки решать целый комплекс задач – развитие крупного производства, синхронное создание связанных между собой отраслей, осуществление масштабных инфраструктурных капиталовложений. Кроме того, в этот период усиливались противоречия, характерные уже для второго кризиса, кризиса зрелого индустриального общества. Подобная ситуация существенно модифицировала предпосылки, необходимые для успешной модернизации, делала этот процесс еще более конфликтным, чем в рассмотренных выше странах.

      Во-первых, столь масштабная концентрация ресурсов оказывалась не под силу частным экономическим агентам. В этих условиях «государство, подталкиваемое своими военными интересами, берет на себя роль главной движущей силы экономического прогресса в стране» (Gerschenkron, 1962. Р. 17). Независимость предпринимателей от государства перестала быть необходимой предпосылкой успешной экономической экспансии. Наоборот, близость к государству, доступ к военным заказам гарантировали устойчивое экономическое развитие.

      Во-вторых, необходимо было найти источники и сконцентрировать средства на осуществлении догоняющей индустриализации. Реально выбор был невелик: либо выжать эти средства из традиционной экономики, в первую очередь аграрного сектора, либо получить их за счет внешних источников финансирования. На практике обычно использовалась та или иная комбинация обоих способов, однако и тот, и другой путь был глубоко конфликтным. Аграрный сектор испытывал давление двух взаимоисключающих требований: с одной стороны, успешная индустриализация предполагала динамичное развитие сельского хозяйства, с другой стороны, перекачивание ресурсов в развитие промышленности оставляло весьма ограниченные возможности для развития этого сектора, закрепляло его отсталость и неэффективность. Это резко усиливало противоречивость и социальную конфликтность процесса индустриализации[68].

      К схожим последствиям приводила и ориентация на иностранные инвестиции. Позволяя решать некоторые задачи индустриализации, этот путь ставил национальную экономику в чрезвычайную зависимость от внешних условий; подчинял ее внутреннее развитие не национальным приоритетам, а целям и интересам иностранных государств и отдельных компаний. В результате чрезвычайно усиливалась и роль внешних проблем, и роль внешних ограничителей.

Скачать книгу


<p>67</p>

«В 1880 году Германия встала на путь «неомеркантилизма», на путь «государственного социализма» и, принимая во внимание начавшиеся тогда же колониальные захваты, на путь «империализма» (Gerschenkron, 1962. Р. 155).

<p>68</p>

А. Гершенкрон совершенно справедливо отмечал принципиальную разницу в положении французского и российского крестьянина в период индустриализации: «В России отношение крестьян к экономическому развитию было гораздо более негативным, чем во Франции. Французские крестьяне страдали от определенных форм широкомасштабной эксплуатации в деревне, но они могли невозмутимо наблюдать за экономическим развитием вне аграрного сектора, даже проявляя к нему интерес. Российская же индустриализация негативно влияла на положение крестьян…» (Gerschenkron, 1968. Р. 270).