Рабство, театр и популярная культура в Лондоне и Филадельфии, 1760–1850 - Дженна Гиббс Современная американистика / Contemporary American Studies in the Russian Language

Скачать книгу

забавному косноязычию и безусловной популярности. Сразу же после премьеры «Висячий замок» стал хитом как «чрезвычайно искусная маленькая пьеса, имевшая большой успех и получившая самые лестные отзывы»85. Пьеса выдержала 54 представления за один сезон и исполнялась еще 142 раза в течение следующих десяти лет [MacMillan 1960–1968]. Персонаж Мунго пользовался бешеной популярностью у публики: его изображение появлялось в печати и на чайных коробочках, а его имя украсило титульный лист антологии прозы и поэзии «Висячий замок, или Попурри в честь Мунго» (1771) [Oldfield 1993: 9]. Участники маскарадов даже изображали Мунго на балах86. В Филадельфии музыка из оперетты распространялась сама по себе, а его знаменитое сетование – «Мунго здесь, Мунго там, Мунго везде-везде… Господи всемогущий, ты прибрал бы меня к себе» – часто сопровождало изображение персонажа.

      Персонаж Мунго стал завсегдатаем политических шаржей и карикатур, выражавших опасения, связанные с настоящими темнокожими людьми в Великобритании. Журналисты громогласно возмущались их растущим присутствием в Лондоне; карикатуры и газетные статьи конца XVIII века свидетельствуют об усилении беспокойства в связи с расовыми различиями, национальной идентичностью и имперской доблестью, особенно после поражения Британии в войне с Америкой [Wahrman 2004: 238]. К 1750 году темнокожее население Великобритании составляло от 15 000 до 20 000 человек и было сосредоточено в главных портовых городах: Лондоне, Ливерпуле и Бристоле [Drescher 1987: 30]. В Лондоне возросшее присутствие темнокожих людей усилило призывы к их изгнанию из города, пробудив страхи перед смешанными браками. Уже в 1764 году один автор, подписывавшийся как Англиканус, сетовал: лондонские темнокожие люди «занимают места множества наших сограждан, и таким образом многие из нас лишаются средств к существованию, а потому наше коренное население позорным образом убывает в пользу расы, которая смешивается с нашей». В заключение Англиканус обращается к парламенту с просьбой «полностью воспретить их дальнейшее прибытие»87. Корреспондент London Chronicle в 1773 году тоже призывал парламент «принять меры… к немедленному изгнанию [темнокожих людей] ради спасения природной красоты британцев от тлетворной мавританской примеси»88.

      Некоторые политические карикатуристы из Лондона занялись распространением этой расистской ксенофобии через мгновенно узнаваемую фигуру Мунго. Эстампы вроде «Светская жизнь под лестницей, или Обращение Мунго к горничной моей госпожи» (1772) (рис. 6) клеймили присутствие темнокожих людей как симптом упадка общественных нравов и оскорбительных межрасовых отношений89. Художник, наряду с Англиканусом и другими комментаторами, представил межрасовые отношения как нарушение общественного порядка. На эстампе Мунго пьет вместе с белой женщиной и обнимает ее, тогда как второй Мунго сопровождает его ухаживания серенадой на

Скачать книгу

<p>85</p>

Lloyds Evening Post. 5–7 октября 1769 года. Отзыв обозревателя содержался на афише пьесы.

<p>86</p>

К примеру, на бале-маскараде, состоявшемся в Королевском театре Хеймаркет в 1768 году в честь визита короля Дании, «персонаж Мунго из “Висячего замка” был превосходно изображен мистером Мендесом». Из «Отчета о маскараде в оперном театре Хеймаркета для датского короля» (Account of the Masquerade at the Opera House in the Haymarket, for the Danish King // Gentlemen’s Magazine. Октябрь 1768 года).

<p>87</p>

London Chronicle. 29 сентября – 2 октября 1764 года; London Chronicle. 18–22 октября 1764 года.

<p>88</p>

London Chronicle. 13–16 марта 1773 года.

<p>89</p>

Рисунок Уильяма Остина «Герцогиня Куинсбери и слуга» (1773) тоже имеет ссылку на Мунго в осуждение межрасовых взаимоотношений. На карикатуре чернокожий слуга герцогини Куинсбери, также известный как ее скандальный компаньон, фехтует с герцогиней и вонзaет ей в грудь свою саблю. Надпись гласит: «Мунго здесь, Мунго там… как вам такое, мадам?» Таким образом Остин высмеял социальные и сексуальные устремления слуги, воспользовавшись популярной репликой Мунго из «Висячего замка», дабы акцентировать рабское положение обоих персонажей.