ТОП просматриваемых книг сайта:
Однодум. Алексей Будищев
Читать онлайн.Название Однодум
Год выпуска 1901
isbn
Автор произведения Алексей Будищев
Жанр Рассказы
Издательство Паблик на Литресе
После этого он несколько успокоился и снова с равнодушным видом стал похаживать вдоль берега. Однако даже ненаблюдательный глаз мог подметить в этом равнодушии притворство. Было очевидно, что татарин желает проникнуть в усадьбу купца Одинцова, на ту сторону реки Стылой, и проникнуть незаметно, потайным образом, воровски. Он мог бы давно перебраться туда, если б не это желание быть незамеченным. Он мог бы перейти реку через плотину, пониже усадьбы, сделав всего одну версту пути, но на плотине были люди, и татарин туда не спешил. С беспечным видом он все похаживал по берегу, поглядывая на усадьбу и монотонно насвистывая какую-то песенку. И песенка эта была совсем не татарская. Впрочем, песенка эта быстро исчезала с его губ и все лицо татарина делалось строгим, серьезным, вдумчивым. Видимо его охватывала мысль неотвязная и мучительная, ради которой ухлопана вся его татарская жизнь. И тогда в карих глазах загоралось почти вдохновение, а его смуглое лицо все освещалось и делалось привлекательным. Но это продолжалось тоже не более мгновения. Татарин встряхивал головой, как бы желая очнуться, и снова напускал на себя равнодушие. Так шли часы, а татарин все ходил и ходил по берегу, точно кого-то поджидая.
Между тем, в поймах все шло своим чередом. Стоявшее над горизонтом солнце освещало поймы ровным и спокойным блеском, и поймы улыбались довольной улыбкой уравновешенных людей. Однако, солнцу скоро надоела эта приторная улыбка; внезапно оно окунулось в лиловую тучу, туча также внезапно вся вспыхнула оранжевым светом, затем точно налилась кровью и, наконец, засверкала над зелеными поймами широко развернутым малиновым веером. Поймы дрогнули; по земле и небу пробежал трепет восторга. Даже две сизые тучки, стоявшие на противоположной стороне горизонта, хмурые и унылые, внезапно зарумянились, как две счастливые девушки, и стали медленно опускаться книзу. Казалось, они дождались того, чего им было надо, и, счастливые, уходили восвояси. И в ту же минуту лицо татарина тоже все осветилось восторгом. Поспешно он двинулся к берегу; он даже едва не вскрикнул. Из ворот усадьбы, куда был устремлен взор татарина, вышла молодая девушка, и это ее внезапное появление повергло татарина в восторг. Тотчас же за воротами девушка остановилась. Заря, сиявшая на закате малиновым веером, обдала ее всю, с головы до ног, розовой волной, осветила ее несколько полную фигуру, русые кудри подвитых волос и щегольской костюм из ярко-шелковой сарпинки. Девушка даже зажмурилась под этой веселой волной вечернего света, с минуту простояла как бы в колебании, а затем лениво двинулась к речке. На берегу она опустилась под вербы и задумалась; по ее лицу скользнуло выражение скуки. Казалось она или не видела татарина, или же не придавала его особе решительно никакого значения. А, между тем, все лицо татарина как будто дрожало и светилось радостью. Торопливо он скрылся в камышах, откуда через минуту он уже выплыл на лодке. Видимо, ему было необходимо повидать девушку; однако он причалил не к тому месту, где сидела она, а сделал крюк и снова скрылся вместе с лодкой в камышах противоположного берега. Куда-то припрятав лодку и выйдя затем на берег, он пошел к девушке и почтительно остановился в нескольких саженях от нее. Девушка и тут не подняла на него глаз. Он принужден был кашлянуть. Тогда девушка увидела его. Вероятно она приняла его за скупщика шерсти, шкур и вообще такого товара, какой преимущественно скупают татары. И она лениво проговорила:
– Если ты покупаешь шерсть…
Девушка внезапно осеклась. Татарин стоял перед ней, широко, как бы для объятий, раскрыв руки, а по его лицу бегало выражение радости, любви, восторга. Девушка вскрикнула, побледнела и, простирая руки, бросилась к татарину. Она обхватила его смуглую шею белой рукой, прижалась к его груди лицом и с внезапными слезами заговорила:
– Братец… Максимушка… голубь мой! Откуда ты это?
Она не выдержала и разрыдалась, вся прижимаясь к татарской безрукавке брата.
Максим Одинцов, обнял сестру.
– Ну, будет, будет, шепнул он ей успокоительно и погладил ее русые волосы.
Сестра все плакала, поднимая к нему глаза и разглядывая его лицо. На вид ему было за тридцать, несмотря на его короткие усы и бритый подбородок. На его лбу и на висках, у глаз, уже легли мелкой сеткой морщины. Наконец девушка несколько успокоилась. И тогда брат усадил ее тут же на берегу, под вербой, с тем расчетом, чтобы ее не было видно из усадьбы, а сам опустился у ее ног. Некоторое время они оба не могли говорить от волнения и только глядели друг на друга радостными глазами. Глаза девушки, впрочем, кроме радости, выражали смущение. Вид брата точно и радовал-то ее, и пугал. Брат, наконец, заговорил:
– Ты спрашиваешь, откуда? Из Иркутской, конечно, – сказал он печально, – по новой дорожке придрал с татарским документом и в татарском облачении, как видишь.
Он чуть-чуть усмехнулся и добавил:
– Батюшку мне повидать бы очень нужно. По своему делу. Безотлагательно. Устроишь ты мне это? – спросил он сестру.
Девушка