Честь пацана - Андрей Орлов Пацаны. Романы о подростковых бандах позднего СССР

Скачать книгу

й дуб. В том же году с легкостью поступил в тамошний электротехнический институт на факультет машиностроения. Отучился целый год, скучно стало, понял, что это не мое. Перебивался с двойки на тройки, просто не мог себя заставить учиться. «Профессиональное выгорание, Андрей Андреевич? – ехидно осведомился декан, ставя мне недопуск к сессии. – С вашим именем и отчеством следует ответственнее относиться к жизни». Андрей Андреевич Громыко уже не был министром иностранных дел, но остался в памяти народной. Как говорили в нашей среде: «Если хочешь стать солдатом, обругай декана матом». Я не стал это делать, воспитание не позволило. Знал, что все равно призовут. Папа не помог, не имел соответствующих связей, да и не стал бы я ими пользоваться. Два года пролетели, служил в Пскове, мама в Уфе молилась, чтобы не отправили в Афганистан. Так и не отправили. А я был не против послужить стране на поле боя. Так что по горам за душманами не бегал, но подготовку получил основательную, плюс занятия по самбо, тот же бокс. Вернулся – в дембельском сиянии, в зеленом берете, заломленном на макушку, – ахнула подросшая Светка, прилипла ко мне как пиявка. Прослезился отец, рухнула в объятия мама. Из зеркала смотрел осанистый светловолосый парень при полном неуставном параде…

      В армии казалось, что только вернешься – и весь мир упадет к твоим ногам. Реальность оказалась сложнее. В целом неплохо, но… Родители настаивали, чтобы я продолжал учебу: восстановился, кое-что досдал. К тому и склонялся. Но время было, устроился в закрытый НИИ учеником слесаря. Приятно было осознавать, что и моя мелочовка, выточенная в тисках, летает где-то в космосе…

      В подобных учреждениях в этот год выплачивали бешеные премии. Почему? Загадка. После трех месяцев работы суммы в квитках стали зашкаливать. Оторопь брала, неужели коммунизм настал? Но в магазин заглядывали – нет, все в порядке, еще не настал. Покупать, как и прежде, было нечего. У населения скопились излишки денежной массы, и если вдуматься, ничего хорошего в этом не было. Все сносное приобреталось на базарах и барахолках, и цены там были космические. Но работать мне нравилось, и все чаще возникала предательская мысль: а счастье ли в высшем образовании?

      Неприятности уже подкрадывались. Заболел отец. В диагнозах я не разбирался, но что-то было не в порядке с кровью. Мать с отцом твердили хором: все хорошо, просто устал, болячка несерьезная. Но ходили как в воду опущенные, и однажды правда вылезла: рак крови. Слава богу, что начальная стадия. От Светки скрывали, но она росла не дурой и зрение имела хорошее. Мама украдкой плакала, отцу все труднее было передвигаться. Он пока еще ездил на работу, но каких усилий это стоило. Дважды вызывали «Скорую» – что-то кололи, капали. И вдруг ремиссия, решили, что отпустило или лечение у знакомого хирурга дало плоды. Но неприятности по одной не ходили – умерла бабушка, мать отца, оставшаяся в казанской квартире. Он один уехал на похороны, меня не отпустили с работы, вдруг решили, что бабушка – не самый близкий родственник. Отец вернулся через четыре дня – опустошенный, надломленный. С казанской квартирой ничего не случилось, соседи приглядывали. Отец уволился в 52 года – сил работать не осталось. Дали инвалидность, какую-то ежемесячную выплату. На семейном совете решили вернуться в Казань. Мнение детей, разумеется, не учитывалось, поставили перед фактом. Я не был готов к самостоятельной жизни, невзирая на двадцать два года. Пугала перспектива самому готовить, убирать, стирать, гладить. Светка митинговала – к своим шестнадцати обзавелась в Уфе подружками и даже парой поклонников (с одним пришлось всерьез разбираться, чтобы не налегал). Для меня же переезд прошел безболезненно – неразлучных друзей не нашел, с девушкой разругался. В середине апреля 89-го мы вернулись в наш родной со Светкой город, на Крутую Горку – так назывались улица и район. Заехали поздно вечером, контейнер прибыл только в девять, устали как собаки. Таскали баулы, хорошо, хоть не мебель – она оставалась в квартире. Мы ехали по темным улицам, с трудом узнавая родные места. Город не похорошел. Обособленный жилой массив на юге Приволжского района – с выходом к Волге, или, если угодно, к Куйбышевскому водохранилищу, несколько девятиэтажек, прижатых друг к дружке, старенький клуб, футбольное поле, училище, техникум, небольшой частный сектор, – а за ними огромная масса воды… Не сказать, что я ничего этого не помнил, но все же стал подзабывать.

      Пока выгружали вещи в свете тусклой лампы над входом в подъезд, поодаль шевелились тени, за нами наблюдали, но не подходили. Лица людей прятались в сумраке. Становилось не по себе, невольно сжимались кулаки. Хотелось закрыть собой Светку, которая тоже что-то чувствовала и ежилась. О том, что творилось в Казани в 80-е годы, знали все. Казань наводнили молодежные банды – десятки, может, сотни. Город разделился на зоны влияния, каждую контролировала своя группировка. Постоянно случались массовые драки – подростки делили асфальт. Проводились набеги, отвоевывались новые земли. В каждом доме, в каждом квартале, в каждом районе были свои конторы. Специфика разная – где-то жестче, где-то мягче, но суть одна. Бандитская зараза накрыла саваном мой город. Пацаны себя бандитами не считали, называли свои группы бригадами, конторами, заявляли, что защищают свою улицу, избавляют район от чужаков, но фактически это был криминал. В чужом районе появиться постороннему пацану – смерти подобно.

Скачать книгу