Гамбургский симпатяга. Живые стеклышки калейдоскопа - Александр Куприянов

Скачать книгу

на излучину, а там харюзок плавится! Прямо кишит! Да так много его, что я, б…, обомлел… И руки-то затряслись… Ажно как у алкаша! Ага! Ох, и жаден бывает человек…» Степка-гиляк, рыбосчетчик ихтиологической станции на таежной речке Ул, наш давний дружочек по рыбалкам, тоже был умным человеком. Сохранилась отличная черно-белая фотография – снимал Лепский, на порожке той самой станции. Я достаточно залихватски бросаю вещи в брезентовый рюкзак, а Степа с каким-то детским удивлением смотрит на меня. Степа очень гордился дружбой со всеми нами, московскими журналистами. Умными и начитанными, знатоками Бродского и Феллини, но не потерявшими связи с речкой Ул и с простыми рыбосчетчиками. Степан и его начальник Юрий Иванович Биркин, ихтиолог из села Богородского, могли бы подтвердить нашу кровную связь.

      У самого Степы было то ли шесть, то ли семь классов образования того самого интерната № 5, в котором чуть ранее учился и я. Как-то я заплыл вверх по реке Ул на оморочке. Горный ленок – рыбка такая пестренькая, брал на блесну, как подорванный. Я набрал в оморочку воды и бросал туда ленков – день стоял жаркий. Ловил и ловил, не мог остановиться. Жаден, б…, бывает человек… Хотя и выросший на могучей реке, браконьером я не был. Ловлю рыбы сеткой не признавал. Только спиннингом и на закидушку. В крайнем случае на перемет. Подплыл Степка на своей лодчонке. С минуту понаблюдал, как я ловко подсекаю рыбу и вывожу со стремнины. Потом сказал недовольным голосом: «Ну, Санька, ты и нахлестал ленка! Зачем так много-то?» Я оглянулся и увидел, что рыба уже просто кипит в моей оморочке. Словно отлакированные, спинки мелькали и мельтешили в посудине. Расчет мой был правильным: рыба оставалась живой. Я ответил: «Ну, как зачем? Насолим, накоптим!» Степан молча подошел и перевернул оморочку. Вся рыба ушла назад в реку. На станции-зимовушке, где мы тогда остановились с Лепским и еще с одним нашим дружком Егором Литвиненко, копченой и соленой рыбы хватало. Степка, как и большинство его сородичей, жил по гиляцкому главному закону: бери у речки и тайги столько, сколько требуется. Но не больше. Первопроходцы, упрямо шедшие встречь солнца, то есть мы – русские, принесли на Амур свой закон: бери столько, сколько сможешь унести… Золота, нефти, леса, мехов, икры и рыбы. Что из этого получилось – все знают. Оморочка вообще-то легкое и вертлявое суденышко. Степан утонул в озере Орель-Чля. Природа забрала к себе назад Степку-гиляка. Он стал частью мира. То есть вернулся к себе домой.

      Однажды Лепский в порыве врожденного эстетства, а может, уже и по причине подступающего брюзжания обозвал меня гопником. Он остро критиковал меня за неумение носить запонки в манжетах сорочки. Лепский не говорит «манжеты рубашки». Он говорит «манжеты сорочки». Вольно же Юрию Михайловичу обзывать меня гопником! Сам он сорочки носит только с запонками, обедает телятиной, пьет итальянское вино, исследует жизнь

Скачать книгу