LITMIR.BIZ

      Мы выезжали на учения или уезжали, уж не знаю, как точнее тут сказать. Естественно, подняли нас по тревоге. Суматошное это слово «Тревога!»: вскочить, одеться – гимнастерка, штаны, сапоги.

      Так и не понял за годы службы, почему солдатские штаны назывались еще и шароварами? Потому что расширялись к бедрам? Так и офицерские штаны – и ого! – как расширялись, а называли их весьма благородно: галифе. А тут – шаровары. Обидно даже…

      Вскочить, одеться – ладно. Это привычно. Это, уточню, когда дежурный по роте, отслеживая на часах последние минуты могучего казарменного сна, резко, наотмашь стегает ладонью по выключателям и орет, как резаный: «Рота, подъем!»

      Но орать-то чего? Чтобы показать, какой ты несчастный: не доспал. Так на то она и армия: кому – спать, кому – бодрствовать. Или – чтобы насладиться своей властью: дескать, в считанные секунды поднял на ноги сотню человек. Ладно, уж сотню! «Старики» – те еще долго будут кряхтеть и потягиваться, поругивая в сердцах и надоевшую казарму, и служак-командиров, и дурную чужую немецкую погоду.

      Так что вскочить-одеться (вскочить со второго яруса) касалось нас, молодых. Как, впрочем, и – драяние полов, мытье кухонных бачков, стояние у тумбочки… Но не вечно же нам ходить в салагах. Придет час, и мы станем «стариками», тогда и расслабимся.

      – А потому, милок, – напутствовали нас знающие, – попаши на первом годку! Потом и за тебя попашут…

      «Тревога!» – это общий сбор, клич единения.

      Суетное, в полутьме, топанье сапог у вешалок с шинелями, у пирамид с автоматами и противогазами, нетерпеливые выкрики командиров: «Отделение (первый взвод, второй, третий), строиться!». И – бегом, громыхая автоматами и подсумками с «рожками»[1], в автопарк.

      Почему-то автопарк наш находился за пределами части в отличие от боксов, или, проще, гаражей первого батальона, непосредственно примыкавших к казармам.

      – Потому, – объяснили мне, – что они, по оперативке, первые, мы – вторые.

      – Понял.

      Прибегаем. А из боксов, разбередив тишину и подсинивая дымком стылый ноябрьский рассвет, выползают тяжеленные ЗИЛы (каждый из них – радиостанция, аппаратная), следом мелкота: «газики», «уазики».

      – Как? – удивился я, – водилы уже здесь?

      Опять-таки объяснили, что водителям по тревоге надлежало пулей вылететь из казармы, не дожидаясь каких-либо построений. Как, впрочем, и вестовым. Те также мигом разбежались по офицерским коттеджам, дабы сообщить их обитателям об объявленной тревоге.

      Мне это казалось более чем странным: пока вестовой добегал до означенной квартиры, офицер уже мчался в автопарк, потому как, во-первых, еще с вечера знал о времени объявления тревоги (четыре утра), как и все в полку знали: тревога-то учебная, – во-вторых, тому же лейтенанту, старлею (старшему лейтенанту), капитану, майору наверняка уже позвонил дежурный по части.

      Но таков, оказывается, был порядок: в случае объявления тревоги на дом к офицеру должен прибыть вестовой. Расчет все на тот же боевой вариант, когда и связи может не оказаться, и срочное пакет-донесение доставить потребуется.

      Машины выстроились вдоль автопарка.

      – Командиры рот, взводов, старшие машин – в голову колонны! – команда. Понятно, для инструктажа: уточнения маршрута, расчетного времени движения.

      – Регулировщики, строиться!

      Это уже и меня касается. Дело в том, что по маршруту следования колонны полагалось выставить регулировщиков – в населенных пунктах, на развилках дорог. Меня как молодого бойца в регулировщики (а чем еще мог пригодиться?) и определили. Выдали два флажка: красный – стоп, желтый – указание направления пути. Дали и фонарик. Опять же красный свет – стоп, желтый с неоднократно повторяющимся движением руки – направление движения. И весь инструктаж.

      Погрузили нас в «уазик» и разбросали по точкам. Я был где-то пятым или шестым: какой-то стылый городишко, крохотная площадь-брусчатка.

      – Стой тут и жди! – приказал старшина-зампотех. – Как увидишь головную машину, указывай флажком направо. Понял?

      – Понял!

      Пристраиваюсь рядом с полицейским, на всякий случай кивнув ему: гутэн таг! Он тоже вроде кивнул. А на площадь-пятачок, несмотря на ранний час (немцы – народ ранний), со всех сторон один за другим устремляются «Трабанты», «Фольксвагены», разные-всякие грузовички.

      «Ну, – думаю, – попал! Как же смогу остановить их,

Скачать книгу