ТОП просматриваемых книг сайта:
Жизнь статиста эпохи крутых перемен. История историка. И. М. Кривогуз
Читать онлайн.Название Жизнь статиста эпохи крутых перемен. История историка
Год выпуска 2021
isbn 978-5-7777-0858-8
Автор произведения И. М. Кривогуз
Издательство Издательство «Весь Мир»
Внезапно, не объясняя мне ничего, уехал и отец. Прежнее окружение разваливалось. Особенно тревожило отсутствие папы. Через некоторое время он вернулся на несколько дней и сказал, что продал наш дом на снос, и нам надо готовиться к отъезду. Мне жаль было дома. Не мог вообразить его разрушение, тем более – догадаться, что уже никогда в жизни у меня не будет своего дома. А что обнадеживавший многих ветерок НЭПа сменился буранами коллективизации и индустриализации, я и не подозревал.
Отправиться в поездку было интересно, хотя о ее направлении и цели родители не говорили. С папой, которого проводили до безлюдной станции Гетмановской, отправили багажом большой стол, огромный персидский ковер, сундук с вещами и мамино настольное венецианское зеркало.
Вскоре наступила осень, и настал, помнится, день нашего отъезда к отцу. Туманным утром мама повела меня на кладбище. Там она припала к высокому прочному кресту и объяснила, что под ним похоронен ее отец и мой дедушка Гавриил Петрович. Она плакала у креста. Затем со слезами опустилась на колени у маленького холмика с небольшим крестом – на могиле Виталия. Наведавшись на то кладбище через 70 лет, я нашел большой крест на оказавшейся безымянной могиле Гавриила Петровича и едва заметный заросший травой холмик Виталия неподалеку. Могил Евдокима Васильевича, Елены Васильевны и Ивана Евдокимовича я никогда не видел и разыскать не мог.
В середине дня мама и я с сумками и любимой Анашкой сели в вагон на станции Гетмановской. Поезд помчался мимо перелесков, полей и степей. Я всматривался в окно, надеясь увидеть волка, лису или зайца. Но мне не повезло. Еще засветло мы вышли из вагона на станции Расшеватка. Нас встретил папа.
О причинах, побудивших семью покинуть Кавказскую с отчим домом, родители никогда ничего не говорили. Много позже узнал, что еще в апреле 1930 г. отец по собственному желанию уволился с хорошей должности на сахарном заводе. В июле он уже приступил к работе счетоводом в кредитном товариществе в станице Ново-Александровской. Это значит, что отъезд семьи из Кавказской исподволь готовился еще до смерти Виталия, несмотря на имевшийся дом и то, что в Кавказской или Кропоткине отец мог бы получить лучшую должность. Представляется, что отцу нестерпимо было видеть, как ликвидация НЭПа и развертывание коллективизации уничтожают остатки традиционного уклада в родной станице. Видимо он понял, что зажиточный служащий, оставшийся в стороне от преобразований и известный связями с бежавшими «социально чуждыми», мог запросто стать жертвой непредсказуемых репрессий. Рисковать он не хотел.
Много позже я догадался, что мой отчий дом, как дома многих других, стал жертвой исторических перемен. Как бы то ни было, с отъездом семьи из Кавказской закончилась первая страница моей жизни. Не понимая происходившего, я без страха оказался на ее второй странице.