LITMIR.BIZ

      Она не понимала в тот момент сон это или явь, да и вся ее жизнь была явью или сном, кто мог знать это.

      Он постоял еще немного рядом, повторяя ее строки, улыбнулся и растаял. Она снова осталась в этом мире совсем одна.

      Или все это было сном? Это был 1940 тревожный и странный год, мир жил в ожидании войны.

      Глава 13 Париж Опоздавшие

      – Мы опоздали, – говорили в один голос бесы.

      – Мы проиграли, он умер 20 лет назад. Тот последний из рода Волхвов, которому можно было передать настоящую рукопись и надеяться на то, что он сможет продолжить начатое,

      – И что теперь?

      – И ничего больше, теперь нам некого искать. Он нас искал на болотах, мы его совсем не искали, разошлись пути дорожки.

      И трудно было понять и разобрать, хотели ли они этого, случайно ли так получилось, или это просто судьба.

      – Дело стольких лет насмарку, – сетовал Мефистофель, непривычно было видеть его без Фауста. он и сам дивился этому, но не хотел отвлекаться на то, что не играло существенной роли.

      – У каждой истории может быть счастливый финал, – не терял оптимизма Рыжий, но хорошо знал, что ничего там хорошего не будет.

      – Мы пытались создать утопию, – задумчиво твердил Темный, который и теперь готов был неудачно пошутить

      – Только Антиутопия нам и осталась, – говорил Мефистофель.

      Никто не поверил бы, что он шутит, таким серьезным он не бывал никогда прежде.

      – Это что конец света? Окончательно и бесповоротно?

      – Да, какие-то жалкие годы вырождения и вымирания и все.

      – Но разве кто-то из нас мог поверить, что он наступит из-за того, что останется не та рукопись, что в усадьбе у Последнего сожгут библиотеку?

      – А что эта жизнь без слова, я же должен был догадаться, когда вел его к художнику и мёртвой царевне. Когда он отыскал тот дом, и они встретились, все-таки встретились, была поставлена последняя точка, разве не так?

      – В момент, когда событие совершается, мы не склонны так думать, это потом, когда все прошло, вдруг наступает прозрение, так что не бичуйся так. Мы конечно, не смертные, но ничто человеческое нам ни чуждо.

      – Но я хочу знать, что происходило потом, в те два десятка лет, после его ухода, что там такое стало с нашей словесностью и литературой, да такое, что она не смогла подняться и возродиться.

      – Значит надо отмотать время вспять, и посмотреть, кто довел всех нас и мир до жизни такой.

      – Феликс, – услышали они какие-то странное имя

      №№№№№№№№