LITMIR.BIZ

      Звонок раздался неожиданно… Впрочем, к старости все звонки кажутся неожиданными и тревожными. Да ещё – в темноте, к ночи. Мужской голос, незнакомый… Мама просит вас приехать… Мы её совсем плохую привезли с Ветлуги. Она ослепла. Не встает с постели. Хочет, чтобы вы приехали… Сможете?

      Ночь не спала. Ждала встречи со своей молодостью. Со старой подругой, с кем судьба связала когда-то – а ведь было это ещё в прошлом веке… да, чуть ли не семьдесят лет, больше, тому назад, в учебной аудитории тогда ещё Горьковского, пока не Нижегородского университета, и ещё – без имени Лобачевского.

      Небольшая аудитория тогда на улице Свердлова, теперь Покровка, обшарпанные столы и лавки, маленькая, небольшая группа будущих филологов в пятнадцать человек, впервые встретившиеся на общих занятиях и – три незнакомые пока девчушки, одновременно захотевшие сесть в первом ряду, оказавшиеся рядом… вместе… Оказалось, на всю жизнь. Аня, Вера, Алина, чьи жизни сразу же оказались сплетёнными в один узел. Дружбой?! Скорее предопределенностью судьбы, обреченностью друг другом… Неизбежностью.

      Бывали годы, когда они терялись, мало что знали друг о друге. Надолго разъезжались, не виделись. Расставались… Но всегда Анна нерасторжимо ощущала свою связь с двумя другими подругами. Аня, Вера, Алина! Каждая всегда помнила про двух других, старалась про них узнать, чувствовала их. Даже на расстоянье. А ещё всегда они как бы состязались. Одна с остальными. Доказывала себе и им, подругам. Соревновались. Кто лучше, счастливее… успешнее…

      И вот – звонок. А вслед маленькая комнатка хрущёвской «трёшки» на московской окраине, затемнённая сдвинутыми шторами. Тахта, кажущаяся особенно большой от крошечной фигурки, едва различимой под пледом. Впрочем, есть ли там кто-нибудь под этой гладкой и темной тряпичной поверхностью?! Алина Чадаева.

      …Сядь рядом. Дай мне руку… Давай помолчим… Время казалось бесконечным и долгим.

      Я держала в своих ладонях её ставшие совсем крошечными ручонки, пальчики, и моя энергия сосредоточилась только на одном, чтобы задержать Алину здесь, на земле, рядом с собой, и не отпускать, не выпускать из рук. Так я вцепилась в неё.

      Раздался звонок. Нашу тишину потревожили. Молчаливый диалог прервали. Но и тут же зазвучал безошибочно узнанный через годы, расстояния известный Алинин голос с властными энергичными интонациями: не смейте мне желать здравия! Я больше не хочу жить. Мне надо уйти. С покоем. Отпустите меня. Это был и мне сигнал. И я его поняла без лишних слов.

      Это – из Алининого стихотворения. Оказывается, их у неё было немало. И она их издала отдельной книжкой, «стихотворения», и назвала одну книжку «У души дня рождения нет».

      Какое счастье, когда у человека после его недолгой на земле жизни есть, что оставить: конечно же, талантливого и любящего сына, как алининого Андрея, и не только, ещё – дом, дерево, но и живую память о себе.

      Вот её нет рядом, причастили, отпели, проводили в другой мир, но есть утешение – книжки, стихи, след души её живёт в оставшихся. Во мне – навсегда. Пока я жива. Да, она тут, всегда с нами, с близкими, с друзьями. Моя подруга Алина. Только отъехала в очередной раз на родную Ветлугу, где с её участием и помощью восстановили храм, или вот-вот вернётся с Сахалина… из Хабаровска… где она изучала нравы, фольклор северных народов, а, может ушла на богомолье к своему духовнику на Псковщину…

      Это – тоже она, Алина! И её же – Молитва.