LITMIR.BIZ

      В последний день декабря ровно в двадцать три ноль-ноль Лиза – в колпаке Санты с пышной меховой окантовкой и огромным помпоном – стояла на лестничной площадке четвертого этажа. Широко улыбаясь, она нажала на кнопку звонка, раздалась соловьиная трель.

      Резную дубовую дверь открыла статная женщина средних лет в элегантном вечернем платье в пол (и как в таком ходить можно? подол весь оттопчешь), в ее ушах ослепительно блеснули серьги-подвески. Она окинула Лизу ледяным взглядом с ног до головы и неодобрительно покосилась на красный колпак. Сквозь зубы процедила:

      – Я ничего не заказывала, пиццу или что там… И пылесосы мне тоже без надобности! Ходят тут. – И приготовилась захлопнуть дверь перед самым Лизиным носом.

      – Мам, а это… – услышала оторопевшая девушка за своей спиной: Лешка наконец-то поднялся по лестнице, он нес тяжеленную деревянную кадку с туей.

      – Алексиʹс! Мой дорогой! Какая прелесть! – Рука с массивными кольцами коснулась хвои, припорошенной снегом. – Ну что так долго, все же стынет! – Хозяйка квартиры оттерла девушку в сторону, обдав терпким парфюмом, и ласково улыбнулась сыну. – Я запекла индейку по твоему любимому рецепту…

      – Мама, прости, пробки… Познакомься, это Лизон, то есть Лиза. Моя мама Илона Рудольфовна.

      – Лиза? – На безупречном лбу проступили морщинки. – Ну конечно, Лизонька! Алексиʹс предупреждал меня. – Она прищелкнула аристократически длинными пальцами и поправила пепельный локон, выбившийся из высокой прически. – Проходите, голубушка, в дом! Что же мы на пороге стоим?

      Дверь гостеприимно распахнулась, и Лизе сразу захотелось присесть в книксене.

      Леша опустил тую на пол и помог Лизе снять дубленку. От ее ботинок на паркете сразу же растеклась лужица талого снега. Вот незадача, не успела в дом войти – и уже наследила.

      – Лизонька, ванна справа по коридору, гостевое полотенце кремовое. И снимите уже эту… этот… головной убор, – заметила Илона Рудольфовна, рассматривая подарок сына.

      Вот чего Лизавете совсем не хотелось, так это расставаться с шапочкой. Предмет особой Лизиной гордости, еле-еле раздобыла в предпраздничной суматохе, последний экземпляр урвала. Как же быть? В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Она покорно стянула колпак, засунула его в карман джинсов и взглянула на свое отражение в зеркале. Как пить дать Илона Рудольфовна будет не в восторге от увиденного.

      – Алексиʹс, угодил! Достойное пополнение моего английского садика, – долетел раскатистый голос хозяйки. – И, главное, в кадке. Не как в прошлом году – в жутком пластмассовом горшке. Такой моветон! А ты прекрасно знаешь, я на дух не переношу дурновкусие.