LITMIR.BIZ

      – Филип?

      – Да? – Приподнятая бровь герцога Эдинбургского показалась над сложенной пополам “Дэйли Телеграф”, подпертой горшочком меда.

      – Ты знаешь эту картину?

      – Какую из? У тебя их тысяч семь, не меньше, – съязвил он, просто чтобы повредничать.

      Королева незаметно вздохнула и собиралась было объяснить: “Та, на которой изображена «Британия»[2]. Она висела у входа в мою спальню”.

      – А, та убогая картинка австралийца, который никак не научится рисовать корабли? Ты про нее?

      – Да.

      – Знаю.

      – Так вот, вчера я видела ее в Портсмуте, в Семафор-Хаус. На выставке маринистов.

      – Логично, там же нарисована яхта, – буркнул Филип, не отрывая взгляда от первой полосы газеты.

      – Ты меня не так понял. Я принимала там новую стратегию цифровизации военно-морского флота, и по этому случаю в вестибюле повесили несколько картин морской тематики, – пояснила королева. Утвердить новый план цифровизации, подразумевающий оснащение флота по последнему слову техники, – задача куда более нетривиальная, чем посещение художественной выставки. – В основном там были практически одинаковые изображения линкоров. Конечно, не обошлось без яхты J-класса с поднятыми парусами в порту Саутгемптона – куда же без нее. А прямо рядом с ней – наша “Британия” шестьдесят третьего года!

      – Ну и как ты поняла, что наша? – спросил Филип, все еще не поднимая взгляда.

      – Я сразу ее узнала, – отрезала королева. Ее задело и расстроило неожиданное отсутствие заинтересованности с его стороны. – Я знаю свои картины.

      – Несомненно, все семь тысяч. Что ж, поручи прислуге ее забрать.

      – Уже.

      – Отлично.

      Королева почувствовала, что ее муж раздражен сильнее обычного, потому что статья в “Дэйли Телеграф”, вероятно, посвящена брекситу. Кэмерон ушел[3], в партии бардак, да и кругом чудовищная неразбериха… Какая‑то картина ничем не примечательного художника, написанная задолго до присоединения Британии к общеевропейскому рынку, сейчас вряд ли имеет значение. Королева бросила взгляд на пейзажи Стаббса[4] с чудесными лошадьми, украшавшие стены парадной столовой дворца. Много лет назад Филип сам изобразил ее здесь, читающей газету. И может даже показаться, что ему это удалось гораздо лучше, чем человеку, написавшему “Британию”. Тем не менее когда‑то эта картина была ей очень дорога. Королева никому не рассказывала, но в некотором смысле это была ее любимая картина. Поэтому она твердо решила, что вернет ее.