LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      Как же я мог контрабандой провести отца? Да и нужно ли, чтобы он тут сидел? По какому праву человек, осужденный и отсидевший в тюрьме за «деяния, наносящие ущерб национальной обороне», может сидеть в одном ряду со своими жертвами?

      – Не уверен, папа, что это возможно.

      – А ты узнай! Как-никак, историческое событие!

      Как-никак. Я пообещал сделать что могу. Но мне претила мысль о том, что в зале будет отец. Видеть разом его и Барби – невыносимо. Что он будет делать, если проникнет на процесс? Как поведет себя? Возраст ничуть не смягчил его бешеный норов. Он мог взорваться не только дома на кухне, но и на улице, в магазине, в кино, если фильм ему не по вкусу – просто встать в темном зале и высказаться при всем честном народе. У него не было ни малейшего представления о благопристойности и о том, насколько приемлемо его поведение. Иной раз он и не помнил, что вокруг люди. Считал, что он у себя дома. Я вздрогнул – представил себе, как отец с улыбкой подходит к Барби и протягивает ему руку. Или вдруг прерывает по-немецки выступление свидетеля. Или аплодирует стоя какой-нибудь реплике Жака Вержеса, адвоката обвиняемого.

      Вразумила меня коллега по редакции, Жермена. О моем отце она ничего не знала. Я никому не рассказывал о его прошлом. Это же твой отец, вот и всё!

      – Ты что, позволишь, чтобы твой отец стоял в дверях!

      Жермена была старше нас всех. И больше всех хлебнула в жизни. Ей так досталось от людей, что она любила только животных. Родилась она в Алжире, в городе Боне. Еврейка, сирота, неимущая. В семнадцать лет ее продали сутенеру, который держал ее взаперти. Кромешный ужас: десятки клиентов выстраивались в очередь, боль, позор, унижения. Публичные дома в Алжире, потом парижская панель. Ад бульвара Барбес. Жуткая нищета. Во время восстания проституток в 1975 году Жермена встретилась с журналистами. Она была умная, бодрая, всегда в хорошем настроении. За свои сорок лет она выстрадала больше, чем мы все, вместе взятые. Пережитое придало ей сил и научило смотреть на вещи трезво. Нас она звала «ребятками». Ей хотелось выбраться из ямы, и редакция ей помогла. Она стала работать секретаршей на телефоне. По телефону подружилась с Симоной Синьоре и Ивом Монтаном, звонившими в редакцию чуть не каждый день поскандалить по поводу какой-нибудь статьи или заголовка. С Брижит Бардо она сошлась на почве любви к кошкам. Потом ей предложили печатать на машинке статьи, которые репортеры диктовали по телефону или писали от руки. И наконец она стала журналисткой – писала колонки о животных. И писательницей – опубликовала книгу о жизни уличной женщины в Алжире. Не знавшая родителей, она не могла понять, почему я пренебрегаю своими.

      – Да ладно тебе! Посадишь его где-нибудь в уголке, и пусть делает что хочет!

      Я не устоял перед ее смехом и алжирским выговором и уступил.

      – Пойдем, я познакомлю тебя с тетей Фортюне!