ТОП просматриваемых книг сайта:
.
Читать онлайн.
Отчего у Вас могло сложиться ощущение, что я во время столь неожиданных для меня репетиций спектакля “На дне” занимаюсь чем-то совершенно не похожим на творчество?
Наша договоренность относительно моей работы в “На дне” остается в силе, если Вы, разумеется, сами не захотите ее разрушить.
Я крайне уважительно отношусь к возможности работать с Вами, хотя идея назначения на роль Пепла со мной не обсуждалась и является для меня полной неожиданностью.
Но еще раз повторяю – до конца апреля у меня есть работа, начало которой состоялось задолго до Вашего прихода в театр, и перестроить ее в столь спешном порядке не представляется возможным. Уже в начале мая я готов приступить к репетициям.
Кроме моей работы в кино и в театре (я имею в виду спектакли), есть и еще обстоятельства, не позволяющие мне сию же минуту начать репетиции, – это простуда (шесть дней я нахожусь на бюллетене).
«Уважаемый Анатолий Васильевич, как видите, я не держу камня за пазухой, и мое письмо не имеет иной задачи, кроме как добиться взаимоуважения.
Леонид Филатов.
15 апреля 1984 г.»
Анатолий Васильевич в ответ пишет очень короткую записку:
«Лёня!
Я, конечно, верю в Ваш бюллетень и в то, что Вы больны, и все же мне не очень понятно Ваше отношение к делу. По-моему, Вам нужно ясно и точно сказать мне – работник Вы или нет. Тогда я буду знать, что делать.
С уважением,
Эфрос».
Вскоре Лёня также покинул Таганку.
Главрежам всех театров было строжайше запрещено брать к себе ушедших от Эфроса артистов.
Но, несмотря на это, пойдя на героический риск, Филатова, Смехова и Шаповалова приютила у себя в театре «Современник» удивительная женщина и режиссер Галина Борисовна Волчек.
Апрель 1984 года
23 апреля было объявлено выходным днем. Мы – несколько человек – поехали отмечать эту дату в Дом литераторов, где за нами весь вечер следили люди из соответствующих органов.
В ресторане пили за здоровье Окуджавы, за его шестидесятилетие, он – за наше здоровье, и под сурдинку звенели рюмки – за Таганку. Следящие за нами люди сидели поодаль, были приветливы, кто-то из нас даже вступил с ними в короткий диалог. Короче, нам они не мешали. А их присутствие как-то осторожно-озорно подзадоривало нас.
Я сохранила на память о том вечере сувенир – маленький деревянный стаканчик с крышкой, на котором оставили свои автографы те, кто присутствовал тогда за «праздничным» столом: Белла Ахмадулина, Борис Мессерер, Давид Боровский, Мария Полицеймако, Татьяна Жукова, я, Лёня, Борис Хмельницкий, Вениамин Смехов, Юрий Медведев, Дмитрий Межевич…
Не вижу автографов Булата Окуджавы и Николая Губенко, хотя есть чьи-то неразборчивые подписи.
После ресторана, опять же под присмотром, поехали домой к Губенко. И опять пили за здоровье Булата, не забывая