LITMIR.BIZ

      Мы блуждаем по тонкому-тонкому дну,

      Пережили как-то зиму, пережили и весну.

      Вечер уходит, оставляет меня одну.

      Раньше я писала любовь, а теперь – войну.

      Небо стремится в закат, утекает в рассвет.

      Шорох снарядов сплетается с хрустом галет.

      Где-то есть мир, где не знают ни боли, ни бед.

      Раньше я писала любовь.

      А теперь – нет.

      Неудобная моя правдочка

      Серым ёжиком в горле колется.

      Друг мой сказочный,

      Здравствуй, с праздничком.

      Перемелется, перемолится

      Всё, что нам с тобой мимо катится.

      А у админов есть диванчики,

      Чёрный чай и сахар кусочками.

      Где-то там, в степи, чьи-то мальчики

      Принимают гибель досрочную.

      Мы за это с тобой не расплатимся.

      В детстве когда-то несколько лет подряд

      Я ездила в Харьков, а потом, через много лет,

      Уходила в Полтаве в подсолнуховые поля

      И жмурилась счастливо в жёлтый солнечный свет.

      Но в Полтаве нет больше улицы Октября.

      И в Харькове

                              проспекта Московского

                                                                  больше нет.

      Я еду в поезде, смотрю привычно в лес:

      Там вербы нежные и ломкие берёзки,

      Еловых лап узорчатый навес

      И первых листьев робкие наброски.

      В болота протянулись ржавых рек

      Земли моей расширенные вены.

      Их кружева ни Бог, ни человек

      Не вычеркнут из мира, не отменят.

      Они текут в кисельных берегах

      Весеннего живого бездорожья.

      Некрайний север держит на руках

      Мою любовь, огромную до дрожи.

      Море пахнет медным купоросом,

      Все слова мучительно шершавы,

      И в Россию больше не завозят

      Молодильных яблок из Варшавы.

      И гниёт на складе в жутких корчах

      Этих яблок запах переспелый.

      И скрипит отравленная Польша —

      Яблоня, что вдруг осиротела.

      У нас ещё Изюм не отболел,

      А уж пришла пора болеть Херсону.

      Сегодня днём – туман и артобстрел,

      БПЛА жужжат, как мухи, сонно.

      По ниточкам изорванных дорог

      Ползут, ползут упрямо бэтээры.

      «Херсон оставлен» – выстрелом в висок.

      Кому и как сегодня можно верить?

      «Дедушка, сказку!» – потребовал брат.

      Дед помолчал, заморщинился лоб.

      «Помнится, лет этак восемь назад

      Сеяли хлеб мы, а вырос укроп.

      Бабы, понятно, давай голосить,

      Мы ж, мужики, собрались на совет

      И порешили, мол, будем косить,

      Заново сеять, взойдет али нет —

      Время покажет. И вроде взошло,

      Только то градом побьёт, то чего,

      Да и укроп был живучий зело:

      Косишь, ан снова до чёрта его.

      Так вот и маемся коий уж год,

      С танков тут сеяли – мины взошли,

      Не повезло. Но однажды взойдет

      Нужное семя из нашей земли».

      И замолчал. В полутьме не видать

      Глаз старика. Всхлипнул тоненько брат.

      Грохот донёсся. Дед сел на кровать.

      «Спи, мальчуган, ничего. Это град».

      И навалится снова огромное

      Горе рваное человеческое.

      На вопрос, набивший оскомину:

      «Что ты

Скачать книгу