LITMIR.BIZ

      НАТАЛИ. Еще девочкой я узнала, что к женщине с богатым воображением относятся подозрительно и с опаской. Я придумывала так много невероятных историй, что родители всерьез опасались, что я отправлюсь в ад, как патологическая лгунья, или не в своем уме. Во время революции мы покинули наш дом на Кавказе, уехали в Севастополь, а потом в Турцию, Сирию и Ливан. В моем детстве было так много неопределенности и перемен, что я чувствовала себя в безопасности лишь в мирах, которые создавала. Я читала все, что могла, а потом прочитанное трансформировалось в моей голове в невероятные приключения в фантастических цивилизациях Мексики и Крита. Мне нравилось делиться этими историями, от которых волосы вставали дыбом, со своей младшей сестрой. Она слушала, широко раскрыв глаза, и верила каждому моему слову. Лучшей аудитории у меня не было никогда. Позже я поняла, что мы работаем в одиночку и в темноте.

      Раствориться в собственном воображении – все равно что оказаться в другом измерении, перейти в мистическое, сверхъестественное состояние. Записывание этих историй позволяло мне растягивать свое пребывание там до бесконечности, и превращать его в потенциальное реальное для остальных. Я рано осознала, что все – символ и все связано, а писательство – это вопрос к самому себе: символ чего? Связано с чем? Самое важное – открыть дверь в собственное подсознание, набраться смелость, чтобы принять предложенные им дары и записывать все, чтобы поделиться ими с другими.

      Я преподавала французский в школе Дамаска, когда встретила своего мужа Шарля. Он был немцем, вступившим во французский Иностранный легион, и когда его спрашивали, почему, называл абсурдные и невероятные причины, всегда интересные и никогда не повторяющиеся. Я это нашла невероятно романтичным. Он сражался с немцами во Франции, потом, в рядах «Свободной Франции» в Тобруке и Эль-Аламейне, попал в плен, каким-то образом сумел бежать. Ему многое пришлось пережить, о чем-то он рассказывал, о чем-то нет, но в итоге он сумел вернуться ко мне. После окончания войны мы переехали в Париж, в полной мере осознавая, что нам очень повезло: мы живы и вместе.

      Когда я впервые начала писать истории, основанные на приключениях моего мужа, а потом научную фантастику и фэнтези, редакторы французских журналов, сплошь мужчины, не относились к моей работе всерьез. Сама мысль, что русская женщина пишет на французском приключенческие и научно-фантастические истории воспринималась ими совершенно бредовой. В отчаянии я начала подписывать свои произведения именем моего мужа Шарля, и, о чудо, те самые истории, которые снова и снова отвергались, потому что их автором значилась я, начали публиковаться. Шарль не возражал. Его это забавляло. «Я – величайший автор, не написавший ни строчки», – как-то сказал он мне. И военные истории, которые он мне рассказывал, иногда содержали идеи, которые я затем превращала в эксцентричные приключения во времени и пространстве и в воображаемых мифологических вселенных.