LITMIR.BIZ

Скачать книгу

еских ссылок за пределами, очерченными корректным значением, – величина материальная. Поэтому навязывание однозначного, самотождественного значения, выходящего за пределы сериальной перестановки, является метафизическим или идеалистическим. Его политический эквивалент – это абсолютистское государство (будь то диктаторское или либеральное), препятствующее перемещаемости власти революционным путем. А политический эквивалент перестановки – силы, которую деконструкция противопоставляет абсолютистским философиям тождественности, – это постоянные, многочисленные революции, открытость материальных сил, препятствующих навязыванию власти.

Майкл Райан Марксизм и деконструкция

      Повесть о тумане и граните

      Вряд ли можно считать случайностью, что дебаты ведутся вокруг криминальной истории – ограбления и его развязки. В каждом из этих текстов присутствует система правосудия, и действия власти налицо, вопреки отсутствию литературного мастерства.

Барбара Джонсон Критическое различие

      1

      Несколько мгновений великан спал мирно, но потом на его лицо упала капля, три капли, двадцать капель.

      Его ноздри раздулись, ресницы дрогнули. Голова перекатилась по камню.

      – Уйди, одноглазый чертенок! Уйди! – прохрипел он. Лежащая на груди рука поднялась, будто отстраняя что-то. Вокруг нее обмоталась цепь.

      Эти возгласы и дребезжание цепи разбудили маленького человечка, прикорнувшего под боком большого. Он привстал на колени, и пальцы великана тут же вцепились в его узкие плечики.

      – Успокойся, хозяин! – прошептал маленький. – Свет мой, господин мой, любовь моя, жизнь моя!

      – Я сон видел, Нойед…

      – О чем, хозяин? Что тебе снилось?

      Голова маленького заслоняла луну, окруженную ореолом. Крестьяне при виде его предсказывают, что через пять дней пойдет дождь, но так не всегда бывает – заволокут тучи небо, и все на этом.

      – Мне снился ты, Нойед.

      – Я, хозяин?

      – Да, только гораздо моложе, как в давние времена. Грязный и перепуганный, ты лежал на земле, а я вместе с другими…

      – Хозяин?

      – Либо ты, Нойед, знаешь то, чего я никогда не пойму, а сказать мне не хочешь, либо я знаю то, что, вопреки всей своей борьбе с рабством, никогда не решусь сказать.

      – Хозяин… – Нойед уткнулся лбом ему в грудь.

      – Погоди-ка. – Горжик нащупал ошейник, слишком большой для тощей шеи Нойеда. – Не надо тебе больше это носить, пора вернуть его мне. – Он разомкнул петлю, но маленькие пальцы Нойеда судорожно, чуть не до кости, вцепились в его запястья.

      – Что такое? – Волосы Нойеда пахли псиной и мокрыми листьями.

      – Не забирай его у меня!

      – Почему?

      – Ты сказал, что один из нас непременно должен его носить…

      – Здесь да, но днем его ношу только я, как символ существующего в Неверионе рабства.

      – Не надо!

      Сухой лист трепетал на перилах, словно собираясь слететь с крыши навстречу чьим-то глазам, обращенным вверх.

      – Чего не надо?

      «Он слышит голоса всех, кто умолял отдать им его ошейник», – думал маленький.

      «Я мог бы поймать этот листок и спасти его от тысячи грозящих ему опасностей», – думал большой.

      – Это украшение не для тебя, хозяин. Оставь его мне! – Листок упорхнул прочь. – Позволь быть твоим знаменосцем. И это тоже… – Нойед потряс цепь с позеленевшей астролябией на груди Горжика. – Завтра ты встречаешься с бароном Кродаром при Высоком Дворе, зачем тебе это? И еще вот… – Он коснулся ножа на бедре Горжика. – Ходи голый, хозяин. Твоя нагота скажет о тебе больше, чем любые доспехи и украшения.

      – Почему ты так говоришь?

      – Смотри, хозяин! – Нойед перекатился на живот. – Смотри!

      Горжик приподнялся на локте.

      Часть зубцов у края крыши обвалилась, и между ними виден был двор. У пристройки, вокруг костра, стояли люди – как с оружием, так и без.

      – Мы лежим на крыше твоей ставки, а это твои сторонники. После сегодняшней победы ты всего на шаг от того, чтобы стать самым могущественным человеком в Неверионе.

      – Нет, Нойед, – хмыкнул Горжик. – В Колхари и тем более в Неверионе моя власть ничего не значит. Победу мы одержали случайно, и плохим я был бы мятежником, если бы чрезмерно ею гордился.

      – Но ты можешь стать самым могущественным из всех. И чтобы это случилось, кто-то – да хоть бы и я – должен верить, что это возможно. Ходи голый, хозяин. Пусть твое бесстрашие послужит тебе защитой, а мне позволь носить… нет, позволь мне быть твоим символом.

      – Я не понимаю тебя, Нойед.

      – Посмотри вон туда. – Нойед теперь показывал не на мужчин и женщин, собравшихся у костра, а вдаль, где при луне чернели холмы. – Видишь, там туман собирается. К рассвету он затянет весь Колхари и будет держаться, пока солнце его

Скачать книгу