Природа советской власти. Экологическая история Арктики - Энди Бруно Historia Rossica

Скачать книгу

войне в 1856 году. Они вполне соответствовали духу реформ 1860‐х годов, приведших к отмене крепостного права Александром II и созданию форм местного самоуправления, получивших название земств. Уничтожение крепостничества, однако, не сильно повлияло на судьбу Кольского полуострова, поскольку в основном на Русском Севере проживали государственные крестьяне. Там также не были открыты земства. Но государственные чиновники инициировали амбициозные проекты колонизации этой территории, чтобы оживить ее за счет реформирования существующих и основания новых отраслей промышленности.

      Предвосхищая грандиозные ожидания будущих строителей Мурманской железной дороги, Лео Мехелин, русский консул в Кристиании (старое название Осло), заявил, что Кольский полуостров должен повторить судьбу северной Норвегии, где в течение 1840‐х и 1850‐х годов были существенно увеличены объемы рыболовства и стремительно развивались транспортная инфраструктура и коммуникации. Имея похожие климат и население, утверждал Мехелин, русская Лапландия могла достичь успехов, сопоставимых с норвежскими70. В частности, он предлагал основать постоянно действующее коммерческое предприятие, которое стало бы центром рыболовства на Мурманском побережье. Такой центр мог бы способствовать улучшению условий торговли для местных рыбопромышленников и покончить с дорогостоящими сезонными походами поморов к океану. Он также считал, что, позволив норвежцам заселять эти земли, можно было существенно продвинуть русскую колонизацию Севера, поскольку они бы демонстрировали «отсталым» поморам современные практики рыболовства. И хотя последнее предложение было неоднозначным, оно нашло поддержку со стороны государства. В 1860 и 1869 годах были приняты законы, дававшие множество привилегий переселенцам как из числа российских подданных, так и иностранцам. Они освобождались от налогов и военной службы, получали субсидии и специальные торговые льготы, а также право охотиться и заниматься рыболовством на государственных землях71. Новые возможности привлекли на Мурманское побережье некоторое количество норвежских, финских и российских семей.

      Такое полиэтничное население жило по-разному. Финны и норвежцы переселились в основном на запад от Кольского залива. Природные условия там способствовали занятию сельским хозяйством, позволяя переселенцам сочетать выращивание овощей, животноводство и рыболовство. Поморы и карелы же селились в восточной части Мурманского побережья, занимаясь главным образом ловом трески. Многие переселялись туда вынужденно, спасаясь от голода, поразившего Север России в 1868 году72. Многие поморы при этом не оставались на Мурманском побережье постоянно, но продолжали приезжать туда только в летнее время, не способствуя полноценной колонизации региона73. Периодически между разными этническими группами вспыхивали конфликты из‐за доступа к природным ресурсам. Например, в 1870 году один норвежский переселенец жаловался архангельскому губернатору, что поморы самовольно собирали

Скачать книгу

<p>70</p>

Цит. по: Davydov R. From Correspondence to Settlement: The Colonization of Murman 1860–1876 // In the North My Nest is Made. P. 29. Об использовании зарубежных моделей в колонизации Кольского Севера см.: Lajus J. In Search of Instructive Models: The Russian State at a Crossroads to Conquering the North // Northscapes. P. 110–133.

<p>71</p>

Nielsen J. P. The Murman Coast and Russian Northern Policies; Davydov R. From Correspondence to Settlement; Schrader T. Legislative Aspects of the Norwegian Colonization of Murman (1860–1915) // In the North My Nest is Made. P. 12–24, 29–38, 47, 61–85. По истории мурманской колонизации см.: Попов Г. П., Давыдов Р. А. Мурман: Очерки истории края XX – начала XX в. Екатеринбург: Институт экологических проблем Севера, Уральское отделение РАН, 1999.

<p>72</p>

Yurchenko A. Economic Adaptation by Colonists on the Russian Barents Sea Coast // In the North My Nest is Made. P. 94–110.

<p>73</p>

Например, в 1895 году архангельский губернатор Александр Платонович Энгельгардт докладывал, что в Западном Мурмане проживало 1063 постоянных жителей, а в Восточном Мурмане – только 154. Летом того же года прибыли 2794 рыбака, см.: Энгельгардт А. П. Русский север. С. 95–96. Подробнее об Энгельгардте см.: Robbins R. G. The Tsar’s Viceroys: Russian Provincial Governors in the Last Years of the Empire. Ithaca: Cornell University Press, 1987. P. 67–71; Moon D. The Plough that Broke the Steppes.