LITMIR.BIZ

Скачать книгу

и почему она вдруг сочла необходимым озвучить?! И Чанов как бы припомнил, что в нем есть нечто большее, чем он, и не вполне ему принадлежащее. Платон об этом писал, вот кто! В одном знаменитом диалоге, где Сократ доказывал другу своему Федру существование и бессмертие души… Но это было академическое, платоновское знание.

      Так вот: настоящее, свое собственное, нет, еще не знание, но недоумение – начало замещать чановскую хандру. Особенно когда он, много лет молчавший, расслышал то, что громко и уверенно транслировала его гортань, а также подключившиеся к ней язык и губы… После приступа отвращения и пустоты многое из услышанного от самого себя он понял как важную новость, и даже присвоил. Хотя и не сразу, да и не вполне. Вот что еще: четверо его гостей-незнакомцев тоже присваивали говоримое Чановым. Прямо засасывали. Чанов впоследствии нет-нет да и слышал от гостей нечто очень знакомое, и он сомневался: «Это же вроде я сам говорил и думал»… И тут же снова себя останавливал: «Да кто ж это – я?.. Кто таков?!»

      Но именно в Круке черно-белую, небрежно смонтированную и драную фильму про это «я» все крутил и крутил и крутил, пропуская сквозь луч света, неизвестный Чанову, путающий порядок частей, неутомимый и рассеянный Киномеханик…

      Ранним утром 10 октября в подвале Круглосуточного клуба по имени Крук Кузьма Андреевич Чанов не заметил – как, но почувствовал, что оказался на кончике луча. В старые времена этот лучик называли перст Божий.

      Красивый!

      Чанов подозвал бледного мальчишку официанта и заказал пять кофе. Компания встрепенулась. Экипаж почувствовал, что его заметили. И сосчитали. Даже девчонка открыла глаза, приподняла голову и оперлась на руку.

      – Я, пожалуй, – сообщил Чанов компании, – хочу домой.

      И вопрос задал:

      – Что за погода на поверхности жизни?

      – Тепло, – сказал Блюхер.

      – Снег идет, – сказала Соня.

      – Потому и тепло, – согласился Паша Асланян.

      – Что вы имеете в виду? – вежливо переспросил Пашу Давид Дадашидзе.

      Глаза у Асланяна были ярко-коричневые, круглые, как у щенка. Вот он улыбнулся, и оказалось, что и зубы у него щенячьи – крупные, белые и неровные.

      – Я хочу сказать, что когда поздней осенью выпадает долгожданный снег, всегда как бы теплеет. Про это стихи есть: «После холода стало теплей, и пороша упала невинная, а на ней, как на белом холсте, клюква, ягода зимняя…»[4]

      – Ваши стихи? – спросил Чанов.

      – Нет. Одной женщины. Ее уже на свете довольно давно нету.

      – Как и слова пороша, – заметил Блюхер.

      – Вы и сами, кажется, поэт? – продолжал интересоваться Дада.

      – Да, я поэт, – согласился Пашенька. – И чо?

      Никакой агрессии в его голосе не было. Просто твердость в праве на выбор.

      Принесли кофе.

      Чанов пригубил, и глаза его ожили, мир вокруг обрел краски. Привычное чудо первого утреннего глотка

Скачать книгу