LITMIR.BIZ

               По-рачьи навстречу лежала

               Проросшая в гору луна,

               И пухло злаченое мясо

               И зренье сжигало до дна.

               И всё, что до этого часа

               Мы этой дорогой нашли,

      Почти что усохло от этого жара,

               Расплавилось в этой пыли.

               Катились гранитные зерна

               Беззвучно с сухого ножа,

               И тьма, испещренная блеском,

               В пещерах была госпожа,

               Когда под огнем бестелесным

               Мы спали, незримы извне,

      На хрупких охапках сладимого дерна,

               Растущего в райской стране.

               Как тонко и пресно нагрета

               Стена, где кончается путь —

               Мы к ней примерзали плечами,

               Поверх не умея взглянуть.

               И это и было прощанье,

               Семян бессеменных лузга:

      Потерян поход предпоследнего лета —

               Мы больше не видим врага.

               Опять мы уходим из рая,

               Не выдавив гной из пупа.

               Хохочет пернатая стража:

               Шалишь, говорит, гольтепа.

               Стучали по днищу приклады,

               И скатки сползали с хребта,

      В скрипучих бадьях мы наверх поднимались.

               Была впереди темнота.

      Когда по раскрестию глиняных рек

      Из рая они уходили,

      Проржавое мясо с надорванных лиц

      Стекало за ворот шинели.

      Солдаты шагали по руслу реки

      И что-то неладное пели —

      И были улыбчивы их голоса

      И волосы гладки от пыли.

      В говнодавах на резине, на резинке, на резиновом ходу

      Шел по Невскому к вокзалу, по нечетной, по разъеденному льду

      Что-то в семьдесят каком-то (– вероятно, типа пятого —) году.

      Шестиногие собачки, оскользаясь, семенили в поводу.

      В низком небе узкий месяц, ноготочек (– где же ручка, если серп? – ),

      Оболокся светлым клубом (– бок наполнил, маскируя свой ущерб —).

      В грузной шубе полосатой и с авоськой, на папахе мокрый герб.

      По наружности армяшка, ну, гурзошник, в крайнем случае азерб.

      В Соловьевском гастрономе мимо кассы он купил себе курей.

      Хладнокровные собачки, все на задних, зябко ждали у дверей.

      Быстро сумерки сгущались (– ощущаясь всё лиловее, серей… —)

      В пышной шубе нараспашку, и с курями – нет, скорее что еврей.

      Не светя, уже светились лампионы в желтых газовых шарах,

      Усом взвизгивал троллейбус, бил разрядом, щелкал проводом – шарах!

      На Владимирский с курями повернул он и попёхал на парах.

      Тихоходные собачки с тихим чихом выдыхали снежный прах.

      И

Скачать книгу