LITMIR.BIZ

      Манзурка выбежала из соседнего подъезда как раз в тот самый момент, когда я поравнялся с ним. Лицо её излучало неописуемую радость и ликование. В каждой руке было зажато по цветному яйцу.

      – Что это у тебя? – ошалело, уставился я на этакое диво.

      – Крашеные яички! – Она разжала кулачки и демонстративно подняла их на самый верх: на ладонях, протянутых к солнцу, ярко запылали два яйца – одно красное, другое – оранжевое.

      Я завистливо впился в них, не в силах оторваться от этого великолепия.

      – Если хочешь, и тебе дадут – пожалела меня соседка. – Надо только сказать: «Христос воскрес – дайте одно яичко!»

      Я не поверил своим ушам. «Неужели только и всего?!»

      – А где? – недоверчиво спросил я, на всякий случай.

      – У тети-Вали, на втором этаже.

      В ту же секунду я метнулся в подъезд, торопливо перескакивая через ступеньки. Глубоко втайне теплилась надежда, что и на мою долю должно что-либо остаться. Достигнув заветной двери, выждал немного и, отдышавшись, робко постучал в квартиру Давыдовых. Вскоре за дверью послышались шаги, затем звуки отпираемого замка и, наконец, дверь распахнулась. На пороге стояла Лариса, изумлённо уставившись на меня, приветливо улыбаясь. Она была старше меня по возрасту, а потому круг её общений никак не пересекался с моим.

      – Чего тебе, Галиб? – выждав немного, спросила она.

      И тут до меня дошло, что я начисто забыл «пароль»! Надо же: ведь, ещё с минуту назад я его повторил несколько раз про себя. И теперь стоял, уставившись на соседку, как дурак, хлопая своими ресницами. Однако, медлить было нельзя и потому, набравшись смелости, я робко произнес:

      – Крест на крест – дайте одно яичко…

      Не в силах сдержаться, Лариса прыснула и, повернувшись в сторону кухни, неожиданно засмеялась.

      – Мама! – весело крикнула она вглубь квартиры. – Тут Галиб, «крест на крест», яичко просит!

      «Ну, всё: не видать тебе никаких яиц!» – я окончательно сник, жалея себя. – «Пароль» не сумел запомнить».

      И тут на пороге возникла добродушная и сияющая тетя-Валя. Она, молча, по-матерински чмокнула меня в лоб, и, тихо промолвив: «Воистину воскрес!», протянула… целых три (!) разноцветных яйца: одно было такое же красное, как и у Манзурки, второе – голубое, словно небо, а третье – ярко желтое, как настоящее солнце.

      Не помня себя от радости, я выскочил на улицу, дабы похвастаться своим «уловом» перед соседкой, но той уже не было: как назло, двор был пуст. Я задрал голову кверху и… замер. Во всем мире нас было только трое: голубое безоблачное небо, весело подмигивающее солнце и я, с крашеными яичками в руках.

      День, когда я стал папой…

      Истора и Алишер с мамой. Фото кон. 80-х гг. ХХ в.