LITMIR.BIZ

      8. Итак, было бы неверно полагать, что «закат магического» при истолковании заболеваний стал следствием постепенного расширения врачебной практики и роста медицинских знаний. Как показывает случай Сантены, имел место длительный период симбиоза и сознательного взаимоукрепления – по меньшей мере в идеологическом плане – естественных и сверхъестественных способов лечения, причем не только на неопределенном начальном этапе, но и на протяжении всего периода, в ходе которого натуралистские объяснения изолировались от новой медицинской космологии, порожденной рационализмом. Это очень любопытная проблема, в том числе позволяющая понять специфику медленного и на большом отрезке времени бесконфликтного распространения новшества: в этой сфере мы видим существенное отличие от взрывных процессов, часто тесно связанных с техническими изменениями.

      Свидетельства, собранные Габриеле, охватывают 22 излечения, и все они совершенно однотипны. Почти во всех случаях присутствует общий элемент: «испробовав разные средства и не видя никакого облегчения болезни», люди прибегают к услугам экзорциста как второй инстанции. Нередко, как в ситуации с аптекарями Монтефамельо, Джованни Антонио Канавезио и Джованни Антонио Тезио, сами работники медицинской отрасли – а иногда, как явствует из показаний, даже и врачи – предлагают обратиться к заклинателю бесов, поскольку неизлечимость с медицинской точки зрения наводит на мысль о порче, о сверхъестественной причинности, если допустить, что это очевидное для нас различие таким же образом мыслилось и крестьянами XVII в.

      Существование гипотезы о сверхъестественном имело следствием явную тенденцию к снятию ответственности с медицинской науки. Соответственно, очевиден и поразительный результат идеологической подоплеки практики медиков, чей социальный статус чрезвычайно вырос (мы увидим это на примере семей Тезио и Кастанья в Сантене): он приносит богатство, престиж и власть. Медицина и изгнание бесов не враждуют: по крайней мере в повседневной жизни крестьян и горожан они солидарны во взаимном самооправдании.