LITMIR.BIZ

      Выслушав эту историю, ребята не проронили ни слова. Ну, почти. Лишь Милка, смахнув слезинку, сказала:

      – Боже…

      Они сидели в баре на пешеходной Кировке. Опускался вечер, за окном зажигались фонари и гирлянды. Семен восседал в углу дивана, задумчиво поглаживая пустой бокал. Паша смотрел в большое панорамное окно. Васька, опустив локти на стол, теребил губы.

      Молчание длилось с минуту, не меньше.

      – А я ведь помню эту историю, – сказал наконец Павел. – Ирина такую интригу подвесила, мы целую неделю шушукались, и никто ни черта не понял. Потом она такой дерзкой красоткой стала, когда мы уходили из школы. На выпускном рок-н-ролл выплясывала, кажется. Да?

      Семен с улыбкой кивнул.

      – Значит, это всё ты. – Пашка откинулся на спинку дивана и шумно выдохнул. Он был искренне поражен. – Да, ребята, сердце мужчины – тоже океан, полный тайн.

      – Точно, – согласился Вася. – Без трусов бегаем, а что в самой глубине души…

      – Тьфу, блин, тебе больше вспомнить нечего! – фыркнула Милка. Вероятно, она уже не раз пожалела, что устроила выступление на нудистском пляже. Васька от смущения закусил палец.

      Обращаясь к Семену, Милка спросила:

      – Ты так и не обнаружил себя?

      – Нет.

      – Почему?

      Семен пожал плечами. Ответ был очевиден.

      – Вы сами в пятнадцать-семнадцать лет на многое ли были способны? Миллион желаний и миллиард комплексов.

      – Что теперь думаешь делать? – спросил Паша.

      – Я слышал, она все еще работает в нашей школе. Сколько ей сейчас… чуть-чуть за пятьдесят, молодая еще, на пенсию рано.

      – И?

      Семен оглядел друзей с хитрым прищуром.

      – Хочу пойти и объясниться. Знаете, мне приятно думать, что я, наверно, действительно чем-то ей помог, но те дурацкие письма были важны и для меня. Я увидел в ней настоящую красивую и умную женщину, сумел что-то разглядеть, а мне было-то пятнадцать лет всего, голимый пубертат… В общем, вы поняли.

      Семен поискал глазами официанта.

      – Чур, мы с тобой! – заявила Милка. – Сто лет не заходила в школу.

      – Это даже не обсуждается, – согласился Сеня, – родео так родео.

      – Ох, думы мои тяжкие, – простонал Вася. Пашка отвесил ему легкий дружеский подзатыльник.