LITMIR.BIZ

      «С профессиональной точки зрения самая главная картина для меня, пожалуй, “Доживем до понедельника”, которую мы сняли по тем временам в рекордно короткий срок – за 4 месяца. Это все-таки настоящий кинематограф. Не случайно замечательный американский режиссер Рубен Маму-лян сказал мне: “Сташек, спасибо тебе за то, что ты прошептал мне на ухо такой нежный фильм”. Я считаю, это замечательный отзыв».

      И вот тут самым замечательным образом все сошлось! В год выхода картины «Доживем до понедельника» я был ровесником главных героев-школьников, и не было тогда темы более важной, чем обсуждение этого фильма: мы ЖИЛИ с ним, мы ЖИЛИ в нем, мы искали и находили в себе сходные черты характера и чувств, и, как мне теперь кажется, он в нас РАСТВОРИЛСЯ навсегда. И даже теперь, когда я рассказываю своим студентам о точности деталей в кино, я вспоминаю жест Ольги Остроумовой, когда она поправляет непослушный локон, и этот чувственный жест связывает ее с влюбленным в нее одноклассником…

      Тогда я и не помышлял о профессии кинорежиссера, хотя был амбициозен и хотел поступать в МГИМО, но мир кинематографа представлялся мне, как и большинству людей, чем-то непостижимо далеким и закрытым. И вот мог ли я тогда вообразить, что спустя 10 лет судьба приведет меня в кино и я встречусь с автором фильма «Доживем до понедельника» – Станиславом Ростоцким! Самое замечательное, что я помню этот день; тогда я учился на Высших курсах сценаристов и режиссеров, а в Доме Кино был организован показ фильма Александра Сокурова «Разжалованный». Фильм тогда был на грани закрытия, и вокруг него «кипели страсти». Не помню всех деталей, но помню главное – как после показа мы со Станиславом Ростоцким яростно защищали фильм: на том и познакомились… Меня тогда поразило то, что в своих рассуждениях этот человек другого поколения, легендарного поколения режиссеров-фронтовиков, был так убедительно точен в понимании глубинных токов жизни и… СВОБОДЕН! И то, о чем он говорил, было абсолютно созвучно моим собственным представлениям. Тогда я не мог все точно сформулировать, но теперь точно знаю, что это и было тем, что можно назвать «родством душ», и для этого родства не имеют значения ни возраст, ни профессия, ни даже пространство, и это именно то, что соединило меня и миллионы людей с этим уникальным человеком.

      Потом мы встречались достаточно часто, и всякий раз я отмечал необычайное благородство Станислава Ростоцкого, начиная с его внешности! Совершенно замечательным образом все это сочеталось с простотой и чувством юмора, чем и напитана книга с первых ее строк: «Мне повезло… Мне невероятно повезло. Судите сами…» Я читал книгу и на ее страницах заново встречался с Ростоцким, узнавал новое, вспоминал известное и не уставал поражаться отношению автора к этим невероятным обстоятельствам, из которых сплеталась его судьба: и встреча с Эйзенштейном, а спустя много лет просмотр материала «Que viva Mexico» в Австралии (6,5 часов!), и чудесная история с Гарольдом Ллойдом в Каннах, и Чарли Чаплин, и потрясающий фронтовой эпизод в госпитале, когда санитарка дарит умирающему солдату то, чего он не знал и мог бы не узнать никогда… Невероятно ВСЕ, и во всем ЭТОМ есть сам автор, его ОЩУЩЕНИЕ СМЫСЛА всех этих эпизодов.

      У меня есть любимый тост: «За Волшебство Жизни!» Не помню, поднимал ли я его в присутствии Станислава Ростоцкого, но этот тост про НЕГО и за НЕГО!

      От составителя

      Эта книга – плод моей долгой работы с архивным наследием Станислава Ростоцкого, результат тщательного отбора, продиктованного личностью режиссера.

      Книгу предваряет фраза из фильма «Доживем до понедельника», потому что это было важно для самого Ростоцкого: быть понятым. Ему как представителю поколения, прошедшего войну и пришедшего в кино в период развенчания культа личности Сталина, хотелось в искусстве не пропагандировать и обличать, а рассказывать о себе и обычных людях, об их и своих трудностях, переживаниях, сомнениях, о жизни обыденной, далеко не всегда героической, очень трудной, но все-таки исполненной мечты, надежды и веры.

      Кинематограф для Ростоцкого являлся одновременно возможностью исповедоваться и проповедовать. Снимая фильмы, он всегда думал о зрителях, хотел пробиться к их сердцам, уму, поэтому старался, чтобы киноязык, на котором он говорил, был максимально прост. Он много и страстно выступал перед общественностью: телевидение, пресса, фестивали, круглые столы, худсоветы, съезды, собрания… Он пытался донести свои моральные принципы,

Скачать книгу