LITMIR.BIZ

      «Как это меня угораздило? Все-таки нужно больше отдыхать», – подумал он.

      Взглянул на свои загорелые руки – когда они были белыми и холеными? Было ли это или только показалось ему? Были ли синие бесконечные небеса, утопающие в зелени крон, были ли пронзающие высь шпили собора Св. Витта и молчаливые темные статуи на Карловом мосту?

      Нет, не было.

      Ничего не было, и всё – выдумка, вздор, мираж, растаявший также, как только мгновение назад растаяли сонные тени на увитом виноградом балконе.

      Завтра ему исполняется сорок.

      А вчера состоялась премьера его первой короткометражки «Черно-белая память».

      Да, такое название как нельзя лучше подходит для танца памяти со временем в стране, сплавленной из серебра и луны. Альварес встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли.

      Он уже не был тем тридцатилетним философом, что гнался за сложными смыслами и формами. И длинные, призрачные рассуждения лишь утомляли его зрелый уравновешенный разум. Он не хотел более никаких приключений и неожиданных поворотов, будь то даже просто поворот в затянувшемся разговоре с другом или случайным знакомым в местной кофейне.

      Романы тоже давно перестали вызывать у него волнение сердца. Ни одна женщина не могла оставить в нем более или менее глубокий след или хотя бы отпечаток. Ему надоела вереница сменявших одна другую прекрасных спутниц, и он решил прекратить все это разом. И позволить сердцу наконец обрести дом. Помолвка с Марией состоится завтра, а свадьбу они назначат на первый день будущей весны. Или как считается здесь, в Аргентине – осени – на 1 марта.

      Так захотела Мария.

      Она была моложе его на двенадцать лет. Конечно, красива. Дорого одета, талантлива. Словом, она была актрисой. И этим многое сказано.

      Именно Мария, как считали многие, толкнула его к новой и, как оказалось впоследствии, судьбоносной для него идее, которой он загорелся и которой жил вот уже два с половиной года – идее кино.