LITMIR.BIZ

Скачать книгу

      Курганов захлопал ладонью по траве, пытаясь отыскать табак. Клашка тоже пошарила в темноте, протянула ему кисет.

      Огненные полосы на водной глади снова чуть заколыхались – потянуло ветерком. И кажется, стало чуть светлее, будто после всего получасовой ночи вдруг наступил рассвет.

      Ни Фрол, ни Клавдия долго ни о чем не говорили. Сидели друг подле друга, думали каждый о своем. Фрол курил, освещая вспышками самокрутки тяжелый, с широкими ноздрями нос, обветренные губы, крутой, с неделю не бритый подбородок, большую, с жесткими пальцами руку, в которой держал папиросу.

      Вдруг на небе образовался просвет в тучах, проглянуло несколько звезд, стало немного светлее, и оба, Клавдия и Фрол, подумали, что ночь еще не наступила, что, не будь туч, над землей плыли бы светлые сумерки, а над горизонтом отцветал бы веселый закат, обещая на завтра погожий день.

      – Неужели к утру разведреет, Фрол, а? – проговорила Никулина.

      Фрол поднял голову к небу:

      – Вряд ли так скоро… Вон, видишь, все погасло…

      Редковатые звезды над головой действительно исчезли, открывшийся в тучах небольшой просвет снова затянуло наглухо.

      – Пойду бельишко раскину. Может, проветреет к утру.

      И она поднялась.

      Фрол бросил папиросу, но остался сидеть на месте. Только спросил:

      – Слушай, а все ж таки… ради чего ты это со мной вдруг тут… такой разговор?

      – Н-не знаю… – произнесла она неуверенно, вероятно, потому, что не могла до конца понять смысла его вопроса. – Жалко мне тебя, может. Человек ведь ты.

      – Я-то?

      – А как же… Озерко-то вон, сам говоришь, живое все же…

      Курганов медленно встал, подошел к Клавдии почти вплотную.

      – Во-он что! – протянул он с изумлением. Помолчал и прибавил, чуть склонившись к ней: – Интересно бы при свете в твои глаза поглядеть.

      Это женщину вдруг не то смутило, не то испугало. Она сделала несколько шагов назад, остановилась, точно хотела что-то сказать. Но повернулась и быстро ушла к баракам.

      Там, куда она ушла, было тихо, молодежь больше не плясала, не шумела. Оттуда доносился только тоскующий девичий голос:

      Песня была чуточку грустноватая и какая-то очень доверчивая.

      Фрол, уронив тяжелые руки, стоял, ни о чем не думая. Ему только казалось, что если он пошевелится, то неминуемо спугнет песню и она тотчас умолкнет.