LITMIR.BIZ

      Согнувшись под тяжестью подушек, матраса и фотографического аппарата с мехами, Виктор и Жозеф начали дерзновенный спуск, оставляя за собой в фарватере белое облако, клубившееся белыми снежинками пуха. Жозеф, подрагивая ноздрями, без конца ворчал:

      – Никакого уважения. А ведь вы знаете, что терпение не относится к числу моих добродетелей! Разве это жизнь, боже праведный! Разве это жизнь! Кстати, никакой матросской сумки не было и в помине.

      Выйдя во двор и чуть было не столкнувшись с разносчицей хлеба, они свалили свою ношу в повозку. Солнце, поднимавшееся над фабричными крышами, обильно заливало город расплавленным золотом.

      – Ихиро вернется на следующей неделе? – иронично заметил Жозеф. – А вы оптимист.

      – Надо же мне было как-то успокоить его соседку.

      – Послушайте-ка, а что за история с этим то ли испанцем, то ли славянином? Когда соседка забаррикадировалась у себя, он, скорее всего, вернулся и перевернул вверх дном всю квартиру, а она ровным счетом ничего не услышала. Что он мог искать?

      – Если бы мы знали… У меня появились кое-какие вопросы, и я очень хотел бы осмотреть стрелу, которая убила Исаму.

      – А мне больше всего хочется опять лечь в постель. Я так устал, а сил с каждым годом становится все меньше и меньше.

      – Это, Жозеф, называется старением.

      Жозефина закруглила свой диалог с собратом першероном и перестала ржать, затем, утомившись от кокетливых заигрываний шляпы Виктора с ее крупом, решила тронуться с места.

      Вдоль дороги тянулся бледно-голубой фасад прачечной, примыкавшей к мастерской шорника. В ее окне приподнялся угол занавески и показалось измученное лицо юной девушки, которая внимательно посмотрела вслед медленно удалявшейся бричке.