Обрывки - Павел Гушинец

Скачать книгу

цевтический проект в вашем регионе притормозил. А обрывок повисает бесполезными кривыми строчками. И выбрасывать жалко, и применить некуда.

      Они и обрывками называются именно потому, что пишутся не в чистых блокнотах, тетрадях и альбомах, а именно на обрывках. До чего дотянулась рука, на том и писал. На листке, вырванном из ежедневника коммерческого директора, на обратной стороне билета в кинотеатр, между строк рекламной листовки, на салфетке. Да что говорить, один раз оторвал от стены кусок обоев – на нём и записал. А дырку креслом прикрыл. Всё равно нужно было ремонт делать. В следующем году.

      Копились у меня такие обрывки, кочевали из черновика в черновик. Наткнёшься на какой-нибудь, перечитаешь. Вроде бы и мысль интересная, а чувство пропало. Вздохнёшь и отложишь в сторону. На потом. Вот наступят выходные, пойду в отпуск, выйду на пенсию, тогда и…

      А недавно я махнул рукой и решил для себя – все, ничего уже не будет. Я и не помню, в чем смысл некоторых обрывков. Не будет из них полноценных рассказов. А чтоб не висели они в пустоте, жалуясь друг другу на мою безалаберность, собрал я их в одном…, пусть будет в одном безумном очерке. Этакая каша из мыслей, образов, сцен. Порядка в них не больше, чем у меня в голове или в комнате у моей дочери.

      Пусть будут. А то, честное слово, жалко выбрасывать.

      Заранее прошу прощения, я в этих рассказах иногда буду материться. Совсем немножко, полдесятка слов, не больше. И это не потому, что я такой невоспитанный или плохой, а потому, что жизнь такая.

      Было бы странно, если я рассказал бы так:

      «Собрал полковник солдат на плацу и сказал:

      – Уважаемые господа солдаты. У нас небольшие неприятности. Вчера лейб-гусары 3-го подразделения сержанты Иванов и Петров потеряли на полигоне БТР. Лично я и весь наш командный состав искренне огорчены».

      Смешно, правда?

      Всем понятно, что Иванов с Петровым БТР не потеряли, а «про…ли». С тремя восклицательными знаками. И солдаты вовсе не господа, и совсем не уважаемые вот лично этим товарищем полковником. И ещё этот самый полковник будет между слов вставлять для связи короткое, но ёмкое «б…». И без этого «б….» его речь будет неточной и неправильной. Литературной, красивой, но неправильной. А я же про жизнь пишу.

      Обрывки

      Едешь по минской кольцевой на работу. Зеваешь, поёживаешься, потому что сиденье после морозной ночи ещё не прогрелось, а ты торопился, рванул с места. И этот холод уже проник через тонкую ткань твоего красивого, но нефункционального пальто. А ещё боковые зеркала в инее. И в потоке полно таких, как ты, не выспавшихся и замерзших. Вы рычите друг на друга моторами, воняете выхлопами похуже скунсов. И все это стадо железных мамонтов едет за кормом.

      И, как назло, по радио крутят какое-то… Короче, неинтересное крутят. И радиоведущие тоже сонные, их искусственные голоса вместо бодрости вгоняют в тоску. И ещё – ПОНЕДЕЛЬНИК. А вот это совсем трындец. Какой-нибудь понедельник, шестое ноября, восемь утра. То есть впереди – рабочий день, рабочая неделя, половина осени и вся зима. И зимних каникул не будет, потому что тебе уже 38 лет, и ты начальник отдела продаж в какой-нибудь фирме. Самая тоска, до пенсии ещё далеко, а каникул уже не будет. И понедельник. Но про понедельник я уже говорил.

      И в таком чудесном настроении катишь по кольцевой. Впереди – джип навороченный, и ты думаешь: «Только бы не затормозил, а то бампер у него стоит, как вся твоя машина». А ещё всякие гонщики втискиваются в поток, пугая внезапным появлением откуда-то сбоку. А если пробка, то соседний ряд обязательно движется быстрее до того самого момента, пока ты в него не перестроишься. А обочечники вообще пролетают, не снижая скорости. А ты так не умеешь. Тебя родители плохо воспитывали. Не учили быть наглым.

      И справа от тебя высоченная гора. Но это не Эверест и даже не Карпаты. Это – городская свалка. Огромная такая свалка двухмиллионного мегаполиса. Настоящий мусорный кряж. На ней крошечными игрушками выглядят могучие экскаваторы. Смотришь на все это великолепие и думаешь:

      – Ну ни фига себе постарались минчане. Это ж надо было такую гору мусора собрать. Вот радость-то будет археологам лет через… много. Сейчас, если раскопают археологи какую-нибудь выгребную яму в древнем поселении, то что они там найдут? Несчастные осколки керамики, крошечную позеленевшую монетку, кости, тщательно обгрызенные и расколотые. И радуются каждой самой мелкой находке. А вот археологи будущего будут разгребать наш «культурный слой» экскаваторами. Ещё и перебирать начнут:

      – Так, этот айфон у нас в музее уже есть. И этот телевизор тоже. А холодильников такой модели у нас уже сто штук.

      И барахлом нашим будут завалены все музеи.

      Еду я мимо этой огромной кучи мусора и вдруг вижу почти чудо. У подножия мусорного Эвереста – деревенька небедных людей, а посреди нее – церквушка. Маленькая, белая. И свет утреннего солнца падает так, что мусорная куча находится в тени, а церквушка светится белыми стенами, золочёным куполом и почти невидимым крестом. Мусорная куча грозно нависает над ней, но она где-то там, далеко, сзади, в темноте. Наглядная демонстрация победы света

Скачать книгу