LITMIR.BIZ

      На чёрный день я память приберёг.

      ………………………………………………….

      И падал снег надменный олимпийский.

      Всё вымерло. И не было дорог.

      Всё замерло. И только в зябком писке

      тщедушных и беспечных воробьёв

      мне чудилась надежда на былое…

      Горит свеча на тёмном аналое.

      И пахнет резедой и чабрецом.

      И ты стоишь, обращена лицом

      в прозрачный купол древнего собора.

      Ты так стоишь, пока я жив. И взора

      ты не опустишь. Изумлённый взгляд

      витает там, где ангелы летят,

      где воинов синеющие латы,

      где матерь Божья и Христос распятый.

      Вот и всё… И белый снег

      мягко пал на крышу.

      Скрип миров, как скрип телег,

      в чёрном небе слышу.

      Как столетие назад,

      в том же зябком свете

      незабвенный снегопад

      бродит по планете.

      Вот застыл перед окном,

      завернулся в бурку…

      Но, товарищ, всё в былом,

      не вернёшь мазурку.

      В окнах музыка не та,

      не гусаров тени,

      ни кибитки у моста,

      ни бессонных прений.

      Город в мертвенной тиши.

      Сердце бьётся тупо.

      …На Сенатской – ни души,

      ни души, ни трупа.

      «Кто не с нами – против нас…»

      Я – не против и – не с вами.

      Различаю горний глас

      за житейскими словами.

      Над сожжённою травой

      плещет пламенем осина…

      Больше нету ничего:

      всё – равно, и всё – едино.

      Для чего искать ответ:

      век – который? мир – который?

      Белый, белый, белый свет

      над Содомом, над Гоморрой…

      Словно это не с ним, а со мною —

      второпях, впопыхах, кое-как…

      Воздух пахнет дремучей смолою.

      Скалит зубы и плачет дурак.

      Низко-низко замшелое небо.

      Близко-близко от сердца игла.

      Волоокая росская Геба

      кормит ворона, а не орла.

      День за днём человеческим мясом…

      Ожирела, обрюзгла беда.

      И не верит плакучим рассказам

      енисейская злая вода.