Атлантида советского нацмодернизма. Формальный метод в Украине (1920-е – начало 1930-х) - Галина Бабак

Скачать книгу

условиях. Но для пользы русского дела пожелаю, чтобы ни одна русская народность не была обезличена, чтобы все они получили правильное и широкое развитие. Только тогда Россия будет сильна, только тогда русское племя сохранит и себя на пользу всему культурному человечеству[99].

      Так думал до 1917 года не только Шахматов и другие поддерживающие представителей «меньшинств» ученые; таковой, как показывает в своей книге Вера Тольц, была позиция востоковедов школы Розена (например, Николая Марра или Василия Бартольда). Этот федеративизм пока, до 1914 года, в целом вполне уживался с автономизмом и был платформой для академических прогрессистов и «низовых» активистов и культуртрегеров в столицах и особенно «на местах»[100]. Хотя в политическом плане столкновения в партийных кругах (особенно кадетских) начала 1910‐х годов уже были предвестием будущих острейших споров после 1917 года; знаковой оказалась полемика о перспективах «высокой» украинской культуры недавних соавторов «Вех» – централиста «под флагом прогресса» Петра Струве и будущего украинского академика Богдана Кистяковского, близкого к левому либерализму и социал-федерализму, – на страницах авторитетного журнала «Русская мысль»[101].

      Потебне не случайно суждено было заложить основы будущей дифференциации «имперской / национальной» филологии, не только в силу особенностей пограничной биографии – между Великороссией и Малороссией / Слобожанщиной, если воспользоваться терминологией его современников. Его собственная творческая эволюция разворачивалась, с одной стороны, на переходе от философии языка в духе Гумбольдта и Лотце в ранних сочинениях к более сциентичным и конвенциональным историко-лингвистическим штудиям позитивистского характера, близким младограмматикам; с другой – на раздвоении лингвистического и литературоведческого типов исследования. «Ядром», которое позволяло удерживать единство этих расходящихся проектов, было специфическое понятие слова; оно позволяло через гумбольдтианское выделение в языке «эргона» и «энергеи», ставшего и деятельности, акцентировать именно эту последнюю, креативную потенцию и видеть в литературе (точнее, словесности) некую реализацию творческих потенций весьма широко понимаемого языка – и именно языка национального, в духе романтиков[102].

      Но сциентистский и позитивистский императив научности подталкивал и самого Потебню, и особенно его учеников все в большей степени трактовать это креативное начало через призму психологии, согласно взглядам Штейнталя. И психология творчества недаром стала знаком школы Потебни, заголовком выходившего в Харькове в 1910 – начале 1920‐х специального журнала. С энергетизмом была связана и лингвистическая концепция Овсянико-Куликовского, обычно мало изучаемая на фоне его более популярных работ по истории русской литературы, тоже, впрочем, ориентированных на психологию[103].

      Воплощением

Скачать книгу

<p>99</p>

Шахматов А. А. О государственных задачах русского народа в связи с национальными задачами племен, населяющих Россию // Вопросы филологии. 2006. № 2 (23). С. 85.

<p>100</p>

Dmitriev A. Philologists – autonomists and autonomy from philology in late imperial Russia: Nikolai Marr, Jan Baudouin de Courtenay, and Ahatanhel Krymskii // Ab Imperio. 2016. № 1. P. 125–167; Корольов Г. О. Український федералізм в історичному дискурсі (XIX – початок XX століття). К.: Інститут історії України HAH України, 2010.

<p>101</p>

Залевский К. Национальные партии в России // Общественное движение в России в начале XX‐го века. Т. III. Книга 5: Партии – их состав, развитие и проявление в массовом движении, на выборах и в Думе. СПб., 1914. С. 225–344; Хрипаченко Т. И. Неудавшийся компромисс: российские либералы и проекты польской и украинской автономии в Российской империи накануне Первой мировой войны // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2015. № 1. С. 3–15. Ср.: Украинец [Кистяковский Б.]. К вопросу о самостоятельной украинской культуре // Русская мысль. 1911. Кн. 5. С. 131–146; Струве П. Б. Общерусская культура и украинский партикуляризм. Ответ Украинцу // Русская мысль. 1912. Кн. 1. С. 65–86. Московский журнал «Украинская жизнь» представил тогда результаты опроса видных интеллектуалов на тему этого спора в спектре от Евгения Трубецкого до Федора Корша: Кузьменко Т. А. Из эпистолярного наследия редакторов журнала «Украинская жизнь» (1912–1917) // Славянский альманах. 2020. № 1–2. С. 154–164; Клопова М. Э. «Больной вопрос». Анкета журнала «Украинская жизнь» 1912–1917 гг. // Славянский альманах. 2015. № 3–4. С. 122–137.

<p>102</p>

Гаспаров Б. Лингвистика национального самосознания (Значение споров 1860–1870 гг. о природе русской грамматики в истории философской и филологической мысли) // Логос. 1999. № 4. С. 48–67; Aumüller M. Innere Form und Poetizität. Die Theorie Aleksandr Potebnjas in ihrem begriffsgeschichtlichen Kontext. Frankfurt am Main, Berlin: Peter Lang, 2005.

<p>103</p>

См.: Simonato E. Une linguistique énergétique en Russie au seuil du XXe siècle. Essai d’analyse épistémologique. Bern; Berlin etc.: Peter Lang, 2005.